Современное положеніе и нужды русской торговли въ Монголіи 1).[править]
1) Непостижимымъ образомъ, этотъ драгоцѣнный матеріалъ, .собранный нашимъ выдающимся монголистомъ, лежалъ до сихъ поръ неизданнымъ. (Ред. С.-Пет. Вѣд.)
Монголія — страна, которая своею извилистою политическою границей непосредственно соприкасается съ Россіею на пространствѣ свыше 3,000 верстъ; страна по прямой линіи съ запада на востокъ въ 2,000 вер., и отъ сѣвера къ югу около 1,000 в., страна, громадная площадь которой опредѣляется пространствомъ свыше 50 т. кв. географич. милъ. Эта поразительная громада привлекаетъ къ себѣ наше вниманіе сравнительно ни чуть не больше, чѣмъ всякій другой, незначительнѣйшій изъ уголковъ Центральной Азіи. Малочисленность кочевого населенія Монголіи, едвали превышающаго 3 милл. душъ, и особливо малокультурность этого населенія служатъ естественною для сего причиною. Стоитъ-ли изучать монголовъ? Что создалъ въ своей жизни этотъ народъ? Много-ли нужно этимъ полудикарямъ и что можно получить отъ нихъ? Широкимъ потокомъ такихъ скептическихъ и дышащихъ безнадежностью вопросовъ были увлечены у насъ, какъ люди практики, такъ и люди науки. Нашъ маститый географъ, П. И. Семеновъ, откровенно сознается, что все. сдѣланное нами въ Монголіи въ отношеніи изслѣдованій этнографическихъ и экономическихъ далеко недостаточно. Не многимъ болѣе могла-бы удовлетворить насъ въ этомъ случаѣ какъ общественная, такъ и правительственная предпріимчивость. Какихъ-либо частныхъ ассоціацій для производства и развитія сношеній съ Монголіею у насъ никогда не составлялось, а правительство наше имѣетъ въ Монголіи единственное консульство въ Ургѣ, которое обязано не только слѣдить за ввозомъ и вывозомъ товаровъ на всемъ разстояніи нашей государственной границы отъ пограничнаго знака ІІІабинай-дабага въ Минусинскомъ округѣ до Усть-Стрѣлки въ предѣлахъ Амурской области, не только заботиться объ интересахъ русскихъ торговцевъ на пространствѣ 50 т. кв. географ. миль Монголіи, но еще и слѣдить за торговымъ дѣломъ въ Собственномъ Китаѣ, въ силу громадной транспортировки чаевъ, доставляемыхъ чрезъ Монголію изъ-за великой стѣны въ Кяхту. Судите, что можетъ сдѣлать единое консульство на такомъ громадномъ пространствѣ и при такой сложности задачъ, которыя должно оно преслѣдовать? Мыслимо-ли для него знать истинное положеніе дѣлъ и отстаивать какъ слѣдуетъ русскіе интересы, напримѣръ въ Кобдо, отстоящемъ отъ Урги не менѣе 1,500 верстъ, или — въ странѣ Урянхаевъ, отдѣляющейся отъ Урги не только пространствомъ, но и всѣми условіями своего быта? Извѣстно, что за послѣднее время наше правительство обратило особенное вниманіе на Востокъ и употребляетъ всѣ зависящія отъ него мѣры къ развитію съ нимъ нашихъ сношеній. Въ 1895 году подъ редакціею нашего уважаемаго предсѣдателя вышла превосходная работа, описывающая «Китайскіе порты, имѣющіе значеніе для русской торговли», съ приложеніемъ подробнѣйшихъ статистическихъ таблицъ; по когда предположено было сдѣлать такое-же описаніе Монголіи, то оказалось, что ни въ частныхъ, ни въ правительственныхъ источникахъ для сего нѣтъ не только точныхъ статистическихъ, а почти никакихъ матеріаловъ, почему волей-неволей прошлось разстаться даже и съ мыслью о выполненіи этого труда. При такой постановкѣ нашихъ знаній, я, не будучи спеціалистомъ по торговымъ вопросамъ Монголіи, являюсь передъ вами съ своею рѣчью только какъ человѣкъ, который по спеціальности своихъ занятій, можетъ быть болѣе другихъ знакомъ съ Монголіей теоретически, какъ человѣкъ, изучавшій страну въ ей самой и прожившій тамъ за послѣднее двадцатилѣтіе свыше 5 лѣтъ съ 15 годовымъ перерывомъ, что даетъ мнѣ возможность судить о Монголіи даже сравнительно. Торговля Монголіи никогда не составляла исключительной задачи моихъ изслѣдованій; но, изучая страну въ этнографическомъ отношеніи, я не могъ не ознакомиться и съ существующей въ ней торговлей. Съ нѣкоторыми изъ моихъ послѣднихъ наблюденій въ 1892—1893 гг. я и хочу здѣсь познакомить.
Отправляясь въ Монголію въ 1892 году, я, въ разсужденіи о торговлѣ нашей съ Монголіей и черезъ Монголію, имѣлъ передъ собою прежде всего самый общій, но въ тоже время самый основный и интересный вопросъ: какъ велика эта торговля? Искать на него отвѣта въ самой Монголіи было-бы болѣе чѣмъ странно: поэтому я старался собрать свѣдѣнія по нему главнымъ образомъ при проѣздѣ по Сибири. Г. Томскій губернаторъ первый обязательно предложилъ мнѣ представленныя ему таможнею вѣдомости объ отпускѣ нашихъ товаровъ въ Монголію и о ввозѣ къ намъ монгольскихъ произведеній въ районѣ Западной Сибири; но онѣ оказались составленными до такой степени обще и кратко, что судить по нимъ о характерѣ нашей торговли было буквально немыслимо. Гораздо болѣе сулили мнѣ исправности въ наблюденіяхъ за нашею торговлею въ Восточной Монголіи, гдѣ, какъ извѣстно, старшины торгующаго въ Кяхтѣ купечества составляютъ и даже публикуютъ въ печати «Подробныя свѣдѣнія о ходѣ нашей сухопутной торговли съ Китаемъ черезъ Кяхту»; однако и относительно этихъ свѣдѣній, кажется должно сказать, что собираются онѣ крайне недостаточно, а потому: имъ также нельзя придавать вѣры. Нѣтъ сомнѣнія, что въ рубрикахъ этихъ свѣденій могли бы найти для себя мѣсто рѣшительно всѣ статьи нашего вывоза и привоза; къ сожалѣнію въ составъ «Подробныхъ свѣдѣній» далеко не входитъ ни поименованіе всѣхъ предметовъ торга, ни истинное положеніе торговли этими предметами. Такое заключеніе составилось у меня путемъ изученія «Подробныхъ свѣдѣній старшинъ кяхтинскаго купечества» собственно за 1890 и 189 гг., хотя эти годы не представляютъ собою ничего отличнаго и отъ всѣхъ прочихъ лѣтъ вплоть до послѣдняго недавно опубликованнаго 1895 г.
Я не сомнѣваюсь, что многіе ознакомились уже съ изданнымъ кяхтинскимъ купечествомъ ко времени всероссійской торгово-промышленной выставки 1896 года дѣловито и честно составленнымъ «Краткимъ очеркомъ нашихъ торговыхъ сношеній съ Китаемъ черезъ Кяхту». Просматривая по этой книжкѣ таблицу отпуска нашихъ товаровъ хотя-бы, напримѣръ, по своему первому отдѣлу--«жизненныхъ припасовъ», видно, что таковыхъ отпущено нами: въ 1889 году на сумму 11,867 р. 37 к., въ 1890 году — на 15,333 р. 37 к., въ 1891 году — на 15,073 руб. 27 к., въ 1892 г. — на 12,699 р. 25 к., въ 1893 г. — на 11,303 р. 25 к., въ 1894 г. — на 12,327 р. 32 к.
Цифры эти, непревосходящія собственно торговли самой посредственной мелочной и лавочки, безъ сомнѣнія, должны поразить; всѣхъ своею мизерностью, такъ-же точно какъ поразили онѣ и меня. И дѣйствительно, по общему признанію кяхтницевъ, онѣ уменьшены здѣсь въ три, въ четыре и даже болѣе разъ показываются старшинами лишь примѣрно, такъ какъ истинное число сбыта «жизненныхъ припасовъ» обществу старшинъ кяхтинскаго купечества рѣшительно неизвѣстны. Съ тѣхъ поръ, какъ пограничная линія обоихъ государствъ стала открытой и свободной для проѣзда подданныхъ обѣихъ имперій, русскіе поселяне изъ Усть-Кирана и др. окрестностей Кяхты везутъ продукты своего хозяйства для продажи въ Маймачинѣ ближайшими дорогами, проѣзжаютъ изъ своихъ деревень по китайской территорія и являются на китайскій рынокъ, совершенно не заѣзжая въ Кяхту. А такъ какъ кяхтинское купечество не имѣетъ вь Maймачинѣ своихъ агентовъ, то оно лишенъ возможности видѣть, и для него остается извѣстнымъ только по слухамъ весь этотъ торгъ. Между тѣмъ общая сумма его должна въ высокой степени превышать означенное свѣдѣніями число. Для примѣра укажу, что сбыть домашней птицы исчисляется «свѣдѣніями» въ 1890 г. суммою 591 р., а въ 1891 — суммою 69 р.
Но достаточно сказать, что, по обычаю маймачинскій цзаргучей всегда, посылаетъ въ Ургу къ годовымъ праздникамъ подарки живностью, въ составь которой входягъ, между прочимъ, гуси, утки и куры, приблизительно въ такомъ разсчетѣ: двумъ эмбанямъ по 300 шт., цзянь-цзюню и чулгану-даргѣ --по 200 шт., а ургимскому цзаргучею —100 шт. Стоимость однихъ этихъ подарковъ должна уже охватить собою. всю показанную свѣдѣніями сумму отпуска птицы, а между тѣмъ, сколько потребляется ея китайцами, живущими въ Маймачинѣ? За послѣдніе годы показаніе отпуска птицы повысилось больше чѣмъ вдвое: въ 1894 г. отпускъ ея значился на 1.26 руб., а вь 1895 году — на 1566 р.; однако и это количество далеко ниже дѣйствительнаго. То же самое должно сказать объ яицахъ и грибахъ, изъ коихъ послѣдніе вывозятся отъ насъ даже въ Калганъ.
Ни существу дѣла, отпускъ такихъ продуктовъ. какъ птицъ, яицъ или грибовъ представляетъ собою такой ничтожный предметъ нашей торговли съ Китаемъ, что о немъ можно было бы и не дѣлать замѣчаній, если бы съ одной стороны объ этой торговлѣ не говорили сами. «Подробныя свѣдѣнія», а съ другой — черезъ указанный способъ производства торговли этими продуктами не объяснялось-бы, почему именно старшины кяхтинскаго купечества не могутъ исполнять принятой ими на себя обязанности--доставлять точныя статистическія свѣдѣнія о ходѣ нашей торговли съ Китаемъ. Гораздо важнѣе другія статьи жизненныхъ припасовъ, напримѣръ сахаръ-рафинадъ, конфекты и нюхательный табакъ. Я былъ буквально пораженъ узнавъ, что въ 1891 году количество сбыта отъ насъ сахара-рафинада караванною торговлею внутри. Китай и Монголія исчислялось только 10-ю пудами. Можно было а priori утверждать, что въ зданіи одного только ургинскаго консульства, липами, проживающими въ ономъ, потребляется втрое больше противъ показаннаго количества сахара. Еще точнѣе, по справкамъ, наведеннымъ мною у однихъ только ургинскихъ торговцевъ, сахара-рафинада было продано въ 1891 г. въ одной лишь Ургѣ: лавкою Лушникова 19 пудовъ и лавкою Коковина и Басова 24 1/2 пуда; о третьей лавкѣ-- Огородникова мнѣ говорили, что въ пей также было продано не менѣе 15 пуд. Такимъ образомъ въ одной Ургѣ, и притомъ исключительно ничтожными русскими лавками. было продано сахара-рафинада до 60 пудовъ, тогда какъ «подробныя свѣдѣнія» исчисляютъ весь вывозъ его караванами только въ 10 пуд. Эта неполнота и неточность свѣдѣній печальна по преимуществу потому, что она совершенно лишаетъ насъ возможности судить, прививаются-ли въ Монголіи наши жизненные продукты вообще я на какіе изъ нихъ спросъ увеличивается и на какіе уменьшается. Вывозъ нюхательнаго табака показанъ «подробными свѣдѣніями» въ 1890 г. въ количествѣ 5 пуд., на сумму 50 руб., а въ 18^1 году вывоза его по «свѣдѣніямъ» не было вовсе. Между тѣмъ потребленіе русскаго нюхательнаго табака распространяется замѣтно и въ 1891 году одною лавкою и (Мр. Ник.) Лушникова въ Ургѣ его было продано 12 пуд.; покупная цѣпа его въ Кяхтѣ была не 10, а 13 руб. 50 коп., продавался-же онъ въ Ургѣ, по разсчету 20 руб. сер. за пудъ. Вся эта мелочная торговля жизненными продуктами кажется намъ однако совершенно ничтожною по сравненію съ основнымъ продуктомъ питанія — хлѣбомъ. Въ кяхтинскомъ Маймачинѣ имѣется до 70 китайскихъ хлѣбныхъ торговцевъ, къ которымъ отъ русскихъ поселянъ ежегодно поступаетъ отъ 250 до 300 тыс. пуд. хлѣба. Не трудно предрѣшить, что эта хлѣбная торговля представляетъ собою одинъ изъ самыхъ основныхъ предметовъ нашего отпуска, между тѣмъ о ней нѣтъ даже и упоминанія въ «Подробныхъ свѣдѣніяхъ» старшинъ кяхтинскаго купечества.