Сравнительные жизнеописания (Плутарх; Алексеев)/Солон и Попликола/Сопоставление

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Сравнительные жизнеописания : Сопоставление — Солон и Попликола
автор Плутарх, пер. Василий Алексеевич Алексеев
Оригинал: др.-греч. Βίοι Παράλληλοι : Σύγκρισις Σόλωνος και Ποπλικόλα. — Перевод созд.: II век, опубл: 1889. Источник: Плутарх. Избранные жизнеописания. В двух томах. Том I. — М.: Правда, 1990. — 592 с., ил. — ISBN 5-253-00612-5

Сравнительные жизнеописания (Сопоставление Солона и Попликолы)[править]

I · II · III

I[править]

Сравнение Солона с Попликолой имеет в себе нечто особенное, чего не встречается ни в одном из уже написанных мною: второй был подражателем первого, первый — заранее свидетельствовал о втором. Мне кажется, мнение Солона о счастье, сказанное им Крезу, оправдалось скорей на Попликоле, нежели на Телле. Телла, которого он считал вполне счастливым за завидную смерть, честную жизнь и хороших детей, он не назвал прекрасным человеком ни в одном из своих стихотворений. Его дети были ничем не известны; сам он не занимал со славой никакой общественной должности, Попликола еще при жизни пользовался благодаря своим нравственным качествам таким влиянием и известностью среди римлян, как никто. Он умер, но до сих пор еще Попликолы, Мессалы и Валерии считаются одними из благороднейших родов и фамилий. В продолжение шестисот лет они гордятся славой своего предка. Телл как храбрый солдат был убит в сражении врагами в рядах своего войска; Попликола разбил неприятелей, что лучше, нежели пасть за отечество; он видел его победу в свое консульство, под своим предводительством; он получил почести и триумф и умер смертью, которой Солон завидовал и которую считал счастливой. В своем ответе Мимнерму относительно продолжительности жизни он говорит:

Пусть неоплаканной смерть не останется! Пусть, умирая,
Тяжкое горе и боль всем я друзьям причиню!

На долю Попликолы выпало и это счастье: смерть его повергла в слезы, печаль и уныние многие тысячи граждан, не одних его друзей или родственников, а целый город. Римлянки плакали по нем, как будто потеряли сына, брата или общего всем отца. Что же касается богатства, то Солон, как он сам говорит, хотел иметь его, но, боясь мщения со стороны богов, не желал приобрести неправильным путем. Попликола же не только не приобрел себе неправедно нажитого богатства, напротив, делал из него прекрасное употребление, помогая нуждавшимся. Итак, если Солона следует назвать умнейшим в мире человеком, Попликолу — счастливейшим: что первый молил себе как величайшего, прекраснейшего из благ, то испытал Попликола и пользовался им до самой смерти.

II[править]

Таким образом, Солон прославил Попликолу, последний, со своей стороны,— Солона: он был для него лучшим примером при установлении им республиканской формы правления. Он лишил консульство его неприступности и сделал так, что все стали смотреть на лиц, носивших эту должность, с ласкою и любовью. Он ввел в употребление многие из законов Солона. Например, он дал народу право избирать магистратов и позволил обвиненным обжаловать приговор перед народом, как Солон — перед судьями, избираемыми из среды народа. Как и Солон, он не составил нового сената, но только увеличил почти вдвое число старых его членов. Должность квесторов учреждена была для того, чтобы консул, если он честный человек, мог посвятить себя более важным делам или, если он оказывался на не высоте своего положения, лишен был дальнейшей возможности вредить, имея в своих руках власть и денежные средства.

Ненависть к тирании была в Попликоле сильнее, нежели в Солоне: первый дает право убивать тирана без суда, последний — позволяет привлекать его к суду за попытки установить тиранию. Солон справедливо, правильно гордится тем, что отказался от тирании, несмотря на то, что обстоятельства складывались для него благоприятно, несмотря на то, что граждане не заявляли своего недовольства. Но не меньше чести делает и Попликоле то, что, получив неограниченную власть, он сделал ее более популярной и воспользовался теми правами, какие она предоставляла ему. Это, кажется, понял раньше его Солон, если он говорит, что народ

Будет охотно тогда за вождями идти, коль не будут
Слишком ему потакать, слишком его угнетать.

III[править]

Мысль об уничтожении долговых обязательств, мера, которая главным образом сделала граждан свободными, принадлежит лично Солону. Равенство перед законом оказывается пустым звуком, если бедные и задолжавшие граждане лишены этого права. Там, где народ мог бы всего лучше воспользоваться своей свободой — в суде в звании должностного лица, при подаче голосов,— там он всего более оказывается рабом богатых, исполняя все их приказания, помогая им. Еще удивительнее, что, несмотря на то, что уничтожение долгов вызывает всякий раз восстание, Солон одним этим как бы лекарством, правда, рискованным, зато сильнодействующим и вовремя употребленным, положил конец волнениям и своими нравственными качествами и честною жизнью заставил замолчать хулителей и клеветников, которые могли явиться, когда издан был закон.

В общем, Солон выступил на политическое поприще с большим успехом, нежели Попликола. Он шел впереди, а не его вели другие; он действовал один и большинство важнейших своих начинаний произвел баз помощи других; но смерть Попликолы счастливее, завиднее. Солон своими глазами видел отмену законов Солона, законы же Попликолы до самых междоусобных войн вносили порядок в управление государством. Один, издав свои законы, оставил их без всякой защиты, написанными на деревянных досках и поспешно уехал из Афин, другой — остался в городе и, управляя государством в звании консула, упрочил и обезопасил существование республики. Один разгадал намерения Писистрата и после неудачных попыток помешать им был побежден тиранией, когда она была еще в зародыше, другой — уничтожил монархию и изгнал царей, власть которых в течение долгого времени успела окрепнуть и приобрести значение, выказал доблесть и желания, одинаковые с Солоном; счастье и влияние помогли ему достичь цели своих благородных стремлений.

Что же касается их подвигов на войне, то платеец Даимах говорит, что Солон не вел войны даже с мегарцами, о чем мы рассказывали выше, напротив, Попликола, сражаясь и как простой солдат, и как полководец, выиграл лично три очень важные сражения. На поприще мира, мы видим, что один прибег к шутке, прикинулся сумасшедшим, чтобы говорить народу о Саламине, другой с самого своего вступления в управление государством подверг себя величайшим опасностям, восстал против Тарквиния и открыл заговор. Главным образом благодаря ему виновные не могли спастись от ожидавшего их наказания. Он не только изгнал из города царя, но и разрушил все его надежды. Если он был тверд там, где нужны были упорство, сила воли, где было необходимо прибегнуть к оружию, то еще лучше умел он вести себя в тех случаях, когда не было надобности прибегать к войне, а следовало действовать силой убеждения. Непобедимого, грозного Порсену он сумел привлечь на свою сторону и сделать другом римлян.

Скажут: Солон вернул афинянам потерянный ими Саламин, Попликола — уступил часть римских владений. О делах нужно судить, принимая во внимание обстоятельства. Умный государственный деятель должен каждый раз поступать так, как того требует положение дел, как ему выгодней. Лишившись чести, он часто спасает целое, уступая малое, получает большее. Так и Попликола, уступив часть своих завоеваний, удержал в крепких руках все остальные владения своего государства, и те, кто считал большим счастьем сохранить за собой хотя бы родной город, получили даже лагерь осаждавших. Избрав своего врага третейским судьей, он одержал нравственную победу над своим противником и получил то, что охотно отдал бы, с условием остаться победителем: царь из уважения к мужеству и благородству римлян, к тем качествам, которые консул заставил его подозревать во всех их, заключил мир и оставил римлянам все, без чего нельзя было вести войны.