1. «Видъ убогой деревушки…»
2. Чумакъ
А. Ѳ. Ивановъ-Классикъ.
[править]Алексѣй Ѳедоровичъ Ивановъ-классикъ, сынъ крѣпостного крестьянина, родился въ 1841 году въ Ярославской губерніи. Отецъ его служилъ приказчикомъ въ Петербургѣ и хотѣлъ сдѣлать изъ сына торговца, но Ивановъ, стремившійся къ самообразованію, не чувствовалъ ни малѣйшей склонности къ торговлѣ. Вслѣдствіе этого товарищи прозвали его въ насмѣшку «классикомъ». На талантливаго юношу-поэта обратилъ вниманіе извѣстный писатель В. С. Курочкинъ и помѣщалъ его стихотворенія въ своемъ журналѣ «Искра».
Потомъ свои стихотворенія Ивановъ печаталъ во многихъ газетахъ и журналахъ. Издавались его стихи и отдѣльными сборниками.
Умеръ Ивановъ въ 1894 году.
I. Видъ убогой деревушки
Утонулъ въ полночной мглѣ,
Лишь ночникъ одинъ мерцаетъ
Въ бѣдной хатѣ на столѣ,
То какъ будто замираетъ,
То яснѣе заблеститъ;
Все уснуло — только пряха
Одинокая не спитъ.
Въ тишинѣ, подчасъ, отъ вѣтра
Хлопнетъ ставень объ окно,
Пропоетъ пѣтухъ въ подпольѣ,
Прожужжитъ веретено.
Пряхи сынъ, подростокъ бойкій,
Крѣпко спитъ въ углу родномъ,
Спитъ спокойнымъ, тихимъ, сладкимъ,
Безмятежнымъ дѣтскимъ сномъ.
Спится хлопцу день веселый,
Быстрой рѣчки берега
И роскошными цвѣтами
Испещренные луга;
Снится вспаханное поле,
Пташки вольныя въ лѣсахъ,
Снятся нивы золотыя,
Спится солнце въ небесахъ.
А вдова, съ горячей вѣрой
Уносясь мечтой впередъ,
Наболѣвшими руками
Нитку длинную прядетъ.
Переноситъ трудъ для сына,
О бездольи не скорбитъ…
А ночникъ то замигаетъ,
То яснѣе заблеститъ.
И съ любовью пряха смотритъ
На сынишку своего,
Возлагая чуткимъ сердцемъ
Всѣ надежды на него!
2. Чумакъ.
Ноченька проходитъ, стало разсвѣтать,
Дышитъ полной жизнью утра благодать;
Жаворонокъ въ небо весело взвился,
Крыльями трепещетъ, пѣснью залился.
Слышенъ чей-то говоръ, слышенъ скрипъ колесъ
Безграничной степью тянется обозъ,
Но въ степи, далекой отъ родныхъ сторонъ,
Вдругъ остановился раннимъ утромъ онъ.
Смотрятъ безучастно сѣрые волы,
Какъ шумятъ, хлопочутъ и галдятъ хохлы.
При восходѣ солнца, среди ихъ, бѣднягъ,
Тихо умираетъ молодой чумакъ,
Говоря имъ: "братцы, на расцвѣтѣ лѣтъ
Суждено судьбою мнѣ покинуть свѣтъ;
Долго моя Доня, мой покой храня,
Не пускала съ вами въ долгій путь меня;
Разлучаясь съ милой, говорилъ я ей:
"Ты на огородѣ «бархатцы» посѣй,
"И когда весною зацвѣтутъ они,
"Такъ и жди, голубка, друга въ эти дни —
"Какъ домой вернетесь, братья-чумаки
"Вы скажите Донѣ, чтобы тѣ цвѣтки
"Утромъ она рано съ грядокъ сорвала
"И икону Божью ими убрала;
"А воловъ отдайте батькѣ-старику,
«Дорожилъ онъ ими на своемъ вѣку!»
Умеръ горемыка… Чумаки съ тоской
Вырыли могилу дружною рукой;
Тѣло опустили; дружно возвели
Насыпь надъ могилой изъ сырой земли,
И, крестомъ широкимъ осѣнивши грудь, —
Двинулись съ обозомъ въ свой далекой путь.
Подъ лазурью неба, тѣша ясный взоръ,
Ярко зеленѣетъ весь степной просторъ,
А на немъ чернѣетъ насыпь не одна,
Гдѣ нежданымъ горемъ жизнь погребена…