Персидскій романсъ. (Изъ повѣсти: Орсанъ и Леила).
Отрывки изъ Персидской повѣсти Орсанъ и Леила.
РОМАНСЪ.
(Изъ повѣсти: Орсанъ и Леила).[править]
Я жду тебя и не дождуся:
Нейдешь, нейдешь подь склонъ оливъ;
Ты мраченъ, грустенъ, молчаливъ;
Я въ ожиданіи томлюся,
Приди подъ шелковый наметъ,
Усни на мѣхѣ неизмятомъ (*)!
Здѣсь скорпіоновъ вредныхъ нѣтъ,
Здѣсь розы дышатъ ароматомъ
И въ чашѣ искрится шербетъ,
Взойди на свѣтлый холмъ со мною,
Окинь глазами пышный садъ!
Въ немъ роскошь съ милой простотою
Твой прояснятъ сурояый взлядъ.
Коль скучно средь зеркаль гарема!
Возлягъ при зеркалѣ ручья!..
Послушай пѣсни соловья:
Онъ Сади сладостный эдема.
Его живителенъ напѣвъ,
И звуковъ томныхъ переливы
Отраднѣй для души тоскливой,
Чѣмь пѣснь плѣнительная дѣвъ,
Я жду тебя и не дождуся:
Нейдешь, нейдешь подъ склонъ оливъ;
Ты мраченъ, грустенъ, молчаливъ;
Я въ ожиданіи томлюся.
Пл. Ободовскій.
(*) Для безопасности отъ скорпіоновъ Персы и вообще всѣ восточные народы спятъ на мѣхахъ.
ОТРЫВКИ
Изъ Персидской повѣсти Орсанъ и Леила.[править]
Преданье было въ Испаганѣ,
Что души праведныхъ царей,
И всѣхъ умершихъ въ царскомъ санѣ,
Въ часъ обновленія луны,
Изходятъ изъ гробницы мирной
Въ врата съ восточныя страны,
Одѣты ризою эѳирной;
Съ луной по небесамъ плывутъ
Въ предѣлъ безоблачнаго края;
И Персы тѣ врата зовутъ
Вратами радостнаго рая.
Бѣгство Орсана и Леилы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .Воцарилась
Въ мѣстахъ пустынныхъ тишина,
И златорогая луна
На краѣ неба появилась;
Плыветъ, и вотъ она горитъ
Средь проясненнаго полсвода;
Предъ ней въ сіяніи лежитъ
Уже уснувшая природа.
И, къ страху Мавровъ, надъ дворцомъ
Вотъ мѣсяцъ, блѣдный и печальной,
Повисъ, какъ въ сумракѣ ночномъ
Надъ гробомъ свѣточь погребальной;
Разверзлись райскія врата
Двѣ тѣни въ дымѣ вылетаютъ,
Видѣній младость, красота
Арабовъ очи ослѣпляютъ.
Отъ ихъ воздушныхъ, свѣтлыхъ ризъ
Ясминовъ сладкій запахъ вѣетъ;
Ихъ чела юный кипарисъ
Листами свѣжими лелѣетъ;
Промчались… скрылись… ароматъ
Остался слѣдомь ихъ явленья:
Полмертвы, блѣдны, безъ движенья,
Во прахѣ воины лежатъ.
Пл. Ободовскій.
ЭРМИНІЯ.
(Сельская элегія.)[править]
Я счастье зналъ, тебя, Эрминія, не зная!
Ахъ, дней моихъ заря безоблачно взошла! —
Явилась ты, звѣзда роднаго края,
И огнь любви въ груди моей зажгла.
Зачѣмъ, зачѣмъ ты мнѣ явилалсь?
Зачѣмъ разрушила души моей покой?
Зачѣмъ такъ быстро удалилась
И сердце юноши умчала за собой?
Тоскую безъ тебя — мнѣ лугъ родимый тѣсенъ —
Мнѣ опостылъ рожка веселый хвукъ;
Я болѣ не пою на нивѣ звонкихъ пѣсенъ,
И выпалъ свѣтлый серпъ изъ ослабевшихъ рукъ.
Прохлады не ищу въ густой дубравной сѣни,
И дни мои текутъ подъ бременемъ тоски,
Какъ трепетный ручей безъ животворной тѣни.
Усталою струей катящійся въ пески.
Брожу одинъ, уныніемъ объятый;
Ищу слѣдовъ твоихъ среди златыхъ полей;
Найду ли василекъ, стопой твоей измятый —
И слезы крупныя польются изъ очей.
Въ вечѣрній, тихій часъ сижу на мшистомъ валѣ;
На мигъ забудуся, и увлекусь мечтой, —
Твой образъ въ бѣломъ покрывалъ
Съ улыбкою любви промчится надо мной,
Ахь, счастливъ я, когда и въ сновиденьи
Увижу ангела печальныхъ дней моихъ —
Когда со мною ты, когда одно мгновенье
Пью сладкое дыханье устъ твоихъ,
Оставь, Эрминія, высокія хоромы,
Сойди, сойди въ смиренный мой пріютъ:
Здѣсь вьется плющъ по кровлѣ изъ соломы,
И розы дикія и жимолость цвѣтутъ;
И липа разрослась и запахъ разливаетъ, —
Ужь пятую весну поетъ въ ней соловей;
Черемуха въ цвѣтахъ, и сладко усыпляетъ
Журчащій подъ окномъ серебряный ручей,
Но все не для меня! Я жертва страсти бурной!
Явися ты, души моей кумиръ:
И для меня заблещетъ сводъ лазурный,
И для меня воскрѣснетъ райскій міръ.
П. Ободовскій.
КОНЧИНА БЛАГОТВОРИТЕЛЯ.
Егова рекъ: Я міръ караю!
И гласъ Его, какъ ярый громъ,
Пo горнему пронесся краю;
И смолкнулъ Херувимовъ сонмъ.
Уста Карателя-Владыки
Единой жертвы смерть произрекли:
Смутились Ангелы — и трепетные лики,
Приникнувъ къ облакамъ, крилами облекли.
Помчался Ангелъ Истребителъ;
Сквозь небеса онъ міръ очами обнималъ;
Отъ жертвы чистыя искалъ;
Онъ низлетѣлъ — и міра Утѣшитель,
Безъ трепета на Божій глась,
Какъ солнце вечера, угасъ.
П. Ободовскій.
ПРОРОЧЕСТВО О МЕССІИ.
«Изъидетъ кедръ отъ корня Іессея —
И осѣнитъ вѣтвями дольній міръ;
Въ огнѣ пребудентъ онъ цвѣтя и зеленѣя,
Притупится на немь и лѣзвіе сѣкиръ;
Повергнется предъ тѣмъ и вѣтеръ быстротечный,
Отпрянетъ сь трепетомъ кипящая волна
Святыня мощною рукой охранена;
На ней почиетъ Богъ — Егова вѣковѣчный.»
Вѣщалъ Исаія — и дивны словеса
Подвигнули Израиль сокрушенный
И надъ вершиною Сіона вознесенной,
Какъ радуга, зажглися небеса.
Взвился Кедронъ среди пустыни —
И на Салимскія твердыни
Съ нависшихь, омраченныхъ тучъ
Низлился благодатный лучъ.
Пл. Ободовскій.
Отрывокъ изъ Персидской повѣсти Орсанъ и Лейла.[править]
Играетъ рѣзвый Анегидъ (*)
На небѣ синемъ Персистана;
Волшебенъ неба ясный видъ,
Волшебно утро безъ тумана!
Съ природы спалъ ночной покровъ:
Съ восторгомъ обнимаютъ взоры
Вдали бѣлѣющія горы,
Какъ рядъ раскинутыхъ шатровъ.
Надъ ними мѣсяцъ полнолицый,
Съ звѣздой игривою денницы
Послѣднимъ, трепетнымъ лучемъ
Горятъ въ эѳирѣ голубомъ.
Востокъ пылаетъ: градъ Манзора,
Средъ рощей и садовъ густыхъ
Почти сокрывшійся отъ взора,
Уже горитъ въ лучахъ златыхъ.
Уже, по клику съ минарета,
Поклонникъ вѣрный Магомета,
Оставя одръ пуховый свой,
Омылся влагой ключевой.
Прочелъ Молитву изъ Корана,
Чалмою голову накрылъ;
И въ знакъ приличія и сана,
Браду густую очернилъ.
Пл. Ободовскій.
(*) Утренняя звѣзда.
На кончину Государя Императора Александра I.[править]
Рифея кедръ, величье скалъ,
Облекшій тѣнію стремнины,
Судьбой низверженный, Ты палъ!
Ты палъ и дрогнули долины.
Низверженъ исполинъ во прахъ,
Кого и бури не сражали,
Въ чьихъ необъемлемыхъ вѣшняхъ,
Орлы пріютъ свой обрѣтали;
На комъ всѣхъ ранѣе пылалъ
Денница лучъ, и до полночи
Кто въ блескѣ запада сіялъ,
И веселя сердца и очи,
Покровъ потомству обѣщалъ.
Стенаетъ міръ — Того не стало,
Кто мощной дланію своей
Спасалъ народы и Царей:
Его сразило смерти жало;
Сразило въ цвѣтѣ славныхъ дней!
Недвижимъ, блѣденъ, бездыханной,
Уже хладъ гроба очи сжалъ,
И надъ главой Его вѣнчанной
Лучъ новой жизни возсіялъ.
Россія, плачь! Гдѣ Благодатный,
Твой кроткій Ангелъ, лучъ сердецъ?
Гдѣ Царь, Отечества Отецъ?
Благословенный, Ангелъ мира,
Ты улетѣлъ въ страну Небесъ!
Не зритъ благихъ Твоихъ очесъ,
Не грѣетъ насъ Твоя порфира,
И кроткимъ маніемъ жезла
Ты скорби тучъ не разгоняешь
Съ сердецъ и нашего чела;
Но ты невидимо летаешь,
Животворишь Твоихъ сыновъ,
Вѣщаешь: Русь не сиротѣетъ,
Противникъ мира не посмѣетъ
Возстать на край Моихъ Отцевъ:
Но немъ Спасителя покровъ.
Пл. Ободовскій.
1825 года, Ноября 28 дня.
На кончину Елисаветы Добродѣтельной.[править]
Минутна скорбь! Блаженствпо безконечно!
(Жуковскій; Шиллерова Дѣва Орлеанская.)
Какъ лилій чистый ѳиміамъ,
Какъ алтаря благоуханье
Ты возлетаешь къ Небесамъ,
Душа, краса земли, Эдема достоянье.
Елисаветъ! съ безсмертьемъ на челѣ,
Въ порофирѣ изъ лучей сліянной,
Стремишься — нѣтъ преградъ до пристани желанной:
Испугъ и скорбь остались на землѣ.
Къ Нему парю! съ улыбкой ты вѣщаешь,
Прости земля, мой Ангелъ въ Небесахъ!
Онъ ждетъ Тебя съ веселіемъ въ очахъ;
Ты къ Ангелу объятья простираешь,
И разливаешься въ лучахъ.
Платонъ Ободовскій.
Чувства Русскаго
въ день всерадостнаго тезоименитства ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА.[править]
Звучатъ хваленія во храмѣ,
Заздравный отъ на алтарѣ.
Къ престолу Бога въ ѳиміамѣ!
Летятъ моленья о Царѣ.
Петра гранитныя бойницы,
На радость сѣверной столицы,
Гремятъ и блещутъ надъ Невой —
Въ хвалу Тебѣ, о Царь родной!
Какъ бьется сердце гражданина,
Любовью пламенной горя,
Когда, при имени Царя,
Одушевляется дружина,
И кроткимъ маніемъ десной
Монархъ привѣтствуешь станицы,
Когда народъ течетъ толпой
За слѣдомъ Царской колесницы!
Блаженъ Властитель, чьи сыны
Къ Нему душей привлечены,
Сгораютъ пылкимъ нетерпѣньемъ,
Насытить взоры лицезрѣньемъ
Благотворителя Царя;
Блаженъ — когда, Его узря,
И слабый старецъ пламенѣетъ,
И объ утратѣ юныхъ дней,
Узрѣвъ Монарха средь вождей,
Въ душѣ невольно сожалѣетъ; —
Сто кратъ блаженъ — когда въ очахъ
И юноши огонь пылаетъ,
Когда съ восторгомъ онъ внимаетъ,
О правыхъ, царственныхъ дѣлахъ.
О Царь, любимый Небесами!
Ты зришь народную любовь;
Ты, какъ Отецъ среди сыновъ,
Сопровождаемый хвалами —
Въ чертоги шествуешь Отцовъ.
Сіяй для насъ въ сей день желанный
Звучатъ моленія сердецъ:
Царь, лаврами Петра вѣнчанный!
Пребудь отечества Отецъ!
Пл. Ободовскій.
6 Декабря, 1826.