С. Е. Раич
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Библиотека поэта. Поэты 1820-1830-х годов. Том второй
Биографические справки, составление, подготовка текста и примечания
В. С. Киселева-Сергенина
Общая редакция Л. Я. Гинзбург
Л., Советский писатель, 1972
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
5. К Лиде. Подражание К. Галлу
6. Соловью
7. <От переводчика "Освобожденного Иерусалима">)
8. Песнь мирзы (Из повести "Смерть Евы" графини Д. Салюццо-Роэро)
9. Песнь соловья
10. Песнь на пирушке друзей ("Лей нам, чашник, лей вино...")
Семен Егорович Раич родился в 1792 году в селе Рай-Высокое Кромского
уезда Орловской губернии. Отец будущего поэта - местный священник Е. Н.
Амфитеатров, обремененный многочисленным семейством, - с трудом сводил концы
с концами. Десяти лет, подобно старшему брату (впоследствии митрополит
киевский Филарет), Раич был помещен в духовную семинарию - сначала в Севске,
а потом в Орле. По обычаю, принятому в семинариях, он избрал себе новую
фамилию, под которой и получил известность в литературе.
Приближался срок выпуска, но Раич не хотел и слышать об ожидавшем его
ремесле "служителя божия". Единственным шансом для отказа от духовного
звания была его прирожденная болезненность. Пройдя медицинское
освидетельствование, он получил желанную свободу и вскоре уехал в Рузу, где
устроился канцеляристом в земский суд.
В 1810 году Раич в Москве. Во время войны 1812 года, после неудачной
попытки вступить в ополчение, он выехал из города вместе с Н. И.
Шереметьевой, при детях которой состоял домашним учителем. Вернувшись в
освобожденную столицу, Раич был приглашен наставником к Ф. И. Тютчеву и в
течение семи лет (с перерывом) жил в доме Тютчевых.
Частная педагогическая практика давала Раичу возможность
прокормиться, а главное - посещать университетские лекции. В 1815-1818 годах
он в качестве "вольного слушателя" прошел полный курс университетского
образования по этико-политическому отделению.
Страсть к стихотворству пробудилась у него еще в семинарии, где неплохо
было поставлено преподавание латинского языка и римских авторов. В
дальнейшем Раич самостоятельно пополнял свои познания в этой области и, не
довольствуясь ими, погрузился в изучение итальянского языка и литературы. В
1822 году он дополнительно окончил словесное отделение Московского
университета и в октябре того же года успешно защитил диссертацию на звание
магистра - "Рассуждение о дидактической поэзии". Оно появилось в печати в
1821 году в качестве предисловия к переводу поэмы Вергилия "Георгики"
(гекзаметры латинского оригинала Раич передавал рифменным пятистопным
ямбом).
Перевод вызвал интерес среди московских литераторов и доставил Раичу
лестное внимание маститого поэта И. И. Дмитриева.
Тезис о полезном назначении поэзии, прозвучавший в "Рассуждении...",
определенно перекликался с декабристским пониманием воспитательной роли
"изящной словесности", провозглашенным в уставе Союза благоденствия. Однако
позицию Раича отличало признание равноправия "полезного и приятного" в
поэзии. По его мнению, поэт, если он хочет направлять умы сограждан к благой
цели, тем вернее ее достигнет, чем сильнее будет увлекать их пленительными
картинами, богатством фантазии, живостью красок. Отсюда следовало, что
откровенная дидактика и поучительный тон в истинной поэзии нетерпимы.
Сходные мысли в 1820 году развивал в "Речи о нравственной цели поэзии" М.
Дмитриев. Подобная точка зрения была близка и Ознобишину (наброски
неопубликованной статьи о поэзии). Все трое вскоре оказались в одном
литературном кружке.
В 1823 году, рассказывал Раич, "под моим председательством
составилось маленькое, скромное литературное общество... Члены этого
общества были: М. А. Дмитриев, А. И. Писарев, М. П. Погодин, В. П. Титов, С.
П. Шевырев, Д. П. Ознобишин, А. М. Кубарев, князь B. Ф. Одоевский, А. С.
Норов, Ф. И. Тютчев, А. Н. Муравьев, C. Д. Полторацкий, В. И. Оболенский, М.
А. Максимович, Г. Шаховской, Н. В. Путята и некоторые другие: одни из членов
постоянно, другие временно посещали общество, собиравшееся у меня вечером по
четвергам. Здесь читались и обсуждались по законам эстетики, которая была в
ходу, сочинения членов и переводы с греческого, латинского, персидского,
арабского, английского, итальянского, немецкого и редко французского языка".
{"Автобиография С. Е. Раича". Публикация Б. Модзалевского. - "Русский
библиофил", 1913, ? 8, с. 28.}
Чуть позже - в том же 1823 году - один из членов этого кружка, В. Ф.
Одоевский, организовал другое, более узкое и тайно собиравшееся Общество
любомудрия, сосредоточившееся на изучении романтической философии и
эстетики. Что касается раичевского кружка, то здесь, по свидетельству А. И.
Кошелева, "философия, история и другие науки только украдкой, от времени до
времени осмеливались подавать свой голос". {А. И. Кошелев, Записки
(1812-1883), Берлин, 1884, с. 11-12.}
Кружок прекратил свое существование в конце лета 1825 года ввиду
отъезда Раича на Украину, где он прожил до августа 1826 года. Тем временем
следственная комиссия по делу декабристов раскопала данные о принадлежности
Раича к "злоумышленному обществу" - Союзу благоденствия. К счастью, гроза
миновала его, как и других членов этой организации, не проявивших заметной
политической активности после ее распада в 1821 году. {1819 или 1820 г. Раич
участвовал в "Обществе любителей громкого смеха" (см. справку о М. А.
Дмитриеве). В числе его участников были будущие декабристы: Ф. П. Шаховской,
М. А. Фонвизин и Александр Муравьев - брат Андрея Муравьева, воспитанника
Раича. Кто-то из них, надо полагать, и вовлек его в Союз благоденствия.}
К 1823-1830-м годам относится большинство лирических стихотворений
Раича. Он не придавал им сколько-нибудь существенного значения, хотя время
от времени все же печатал их, например в изданном им совместно с Ознобишиным
альманахе "Северная лира" (1827), в котором участвовали и другие члены
кружка (Ф. И. Тютчев, А. Н. Муравьев, С. П. Шевырев, В. Ф. Одоевский). В
этих "безделках" преобладали анакреонтические мотивы. В них, как и в стихах
Ознобишина, различим слабый отзвук просветительского идеала "естественного
человека" - человека, освободившегося от религиозно-аскетической морали и
заявившего о своем праве на земное счастье. По-видимому, культ естественных
чувств у Раича имел внутреннюю связь с идеологией руссоизма, следы которой
прослеживаются на всех этапах его литературного пути, начиная с перевода
"Георгик" - одного из самых известных в мировой литературе произведений,
раскрывающих поэзию деревенского труда. В условиях русской жизни 20-х годов
оно звучало не иначе, как апофеоз патриархальности.
Где-то подспудно в сознании Раича таилась вражда к аристократической
верхушке - "искусственному" светскому обществу, которая только однажды,
насколько нам известно, нашла выход в его поэзии. Это "Жалобы Сальватора
Розы" - стихотворение, осуждающее надменность и бездушие вельмож с позиций
бедного, простого, но чувствительного и одаренного человека. Демократический
по своим истокам руссоизм поэта выражал, однако, неверие в благие
перспективы цивилизации и могущество разума.
Со временем социальный пессимизм еще глубже проник в сознание Раича,
порождая аскетические и христианско-идеалистические настроения,
контрастировавшие с неизменно ясным, предметно-чувственным воображением
поэта. В области художественного стиля это вызывало двойную ориентацию - на
живописную пластику образного языка Батюшкова и на музыкальность балладного
стиха Жуковского. Наглядное тому подтверждение - перевод "Освобожденного
Иерусалима" Тассо, за который Раич взялся не ранее 1823 года.
В том же году первый отрывок из поэмы в сопровождении декларации
переводчика ("О переводе эпических поэм Южной Европы и в особенности
италианских") появился в печати. Раич отказался от эквивалентной передачи
итальянской октавы (эту задачу поставил спустя несколько лет Шевырев),
заменив ее двенадцатистишными строфами с последовательным чередованием
четырехстопных и трехстопных ямбических строк. Поскольку ритмика этих стихов
выдержала блестящее испытание в поэзии Жуковского, где она как бы сроднилась
с фантастическим, средневековым колоритом его баллад ("Громобой", "Вадим",
"Ленора" и другие), Раич решился перенести ее в свой перевод рыцарского
эпоса Тассо.
Когда перевод поэмы стал известен вполне, его монотонный ритм,
примененный в столь обширном произведении, вызвал наибольшее число нареканий
в журнальных отзывах (в частности и Шевырева). Раича обвиняли также в
пристрастии к сладкозвучию, к изысканной красивости, в неоправданных
отступлениях от оригинала.
Не признав своего поражения, Раич с 1831 года приступает к переводу
"Неистового Орланда" Ариосто. Перевод первых пятнадцати песен (из сорока
шести итальянского оригинала), выполненный по метрической схеме
"Освобожденного Иерусалима" и напечатанный тремя выпусками в 1831, 1833 и
1837 годах, встретил столь же холодный прием. Не найдя издателей, Раич
принужден был забросить свой труд, доведя его до двадцать седьмой песни.
С 1827 по 1831 год Раич преподает словесность в Университетском
благородном пансионе (здесь среди его учеников был Лермонтов). В дальнейшем
он служит в Александровском институте и других учебных заведениях Москвы, не
расставаясь с поприщем педагога до ко нца жизни. Доходы его, впрочем, были
так незначительны, что их не хватало на содержание семьи. "Не много нужно
было ему, - вспоминал М. А. Дмитриев, - при его умеренных желаниях, хотя он
жил и не без нужды. Единственное излишество, которое он себе позволил в
своем приюте, - это установленная на окне Эолова арфа, к унылым звукам
которой любил он прислушиваться, когда в отворенное окно играл на ней
ветер". {М. Дмитриев, Воспоминание о Семене Егоровиче Раиче. - "Московские
ведомости", 1855, 24 ноября, с. 577 ("Литературный отдел").}
О литературной ориентации Раича конца 20-х годов можно судить по
материалам его журнала "Галатея", который он издавал в 1828-1830 годах.
{1839 г. Раич возобновил "Галатею", но вскоре вынужден был отказаться от ее
издания.} Восторженное отношение к Жуковскому, апологетические оценки поэзии
Веневитинова и Подолинского, активная пропаганда на страницах журнала поэзии
Тютчева, Полежаева, Ф. Глинки, Шевырева, Ознобишина, внимание к молодым
поэтам Д. Ю. Струйскому (Трилунному), В. И. Соколовскому и Л. А. Якубовичу -
все это довольно определенно выявляет романтические симпатии издателя
"Галатеи". В суждениях же его о Пушкине прослеживается та самая полемическая
тенденция, которой отдали дань писате ли и критики романтического
направления. Оперируя критерием "массивности" мысли и чувства, Раич
утверждал, что "содержание почти во всех произведениях г. Пушкина не
богато".<ref>"Галатея", 1830, ? 14, с. 124-126.</ref> Позднее, как бы продолжая
Шевырева (его критику "изящного материализма" в поэзии), Раич с неодобрением
писал, что "Пушкин-поэт по преимуществу пластический, поэтому он редко
отрешается от материального".<ref>"Галатея", 1839, ? 23, с. 417.</ref>
Нараставшее с годами у Раича сопротивление "языческому" духу в поэзии,
как видно, стало для него волнующей творческой проблемой, за которой он
усматривал серьезный нравственный смысл. В этом отношении любопытна его
оригинальная поэма "Арета", в которую он стремился вместить свою духовную
биографию - историю превращения эпикурейца в аскета. Это обширное
стихотворное повествование с авантюрным сюжетом, рассказывающее о
странствиях римлянина Ареты - героя, покинувшего отечество и обратившегося
из язычника в благочестивого христианина. Тема императорского Рима, как и
преследования христиан, в поэме Раича соотнесена была с русской жизнью
1820-1830-х годов. Подобными же аналогиями широко пользовались
поэты-декабристы. Кстати, один из эпизодов "Ареты" - не что иное как
зашифрованный рассказ автора о его собственной причастности к декабристским
кругам и о драматической судьбе декабристов.
Однако социальная проблематика в поэме подчинена нравственной. Речь
идет о духовном упадке русского общества. В контексте поэмы язычество,
эпикуреизм - это синонимы бездушия, расчетливости, эгоистической жажды
наслаждения и роскоши. Этому процессу "овеществления" человека (отразившему
черты буржуазного сознания) Раич противопоставляет нормы христианина: любовь
к ближним, скромность, кротость и самозабвение.
В своей поэме итогов, начатой, по-видимому, в 30-е годы, Раич сделал
очередной и очень запоздалый шаг в сторону сближения с романтическим
миросозерцанием. Следуя за Жуковским, он уносится мечтой в потусторонний
мир; вслед за любомудрами он излагает популярные в 20-х годах идеи
натурфилософии Шеллинга. Но в то же время он остается учеником Батюшкова:
сумрак мистического мировоззрения не затмил его ясного художественного
мышления. В христианстве Раич подчеркивает его земную миссию - осветить
дорогу к обетованной стране, то есть вернуть людей к природе и простоте
патриархального уклада
Работа над "Аретой" растянулась не менее чем на десятилетие, а в печати
поэма появилась совсем поздно - в 1849 году. Ее философия, наивные аллегории
и чудеса, ее идиллическая окраска, наконец устаревшая фактура стиха - все
это в конце 40-х годов производило впечатление явного анахронизма и было
безоговорочно осужд ено критикой "Современника" и "Отечественных записок".
В 50-е годы Раич напечатал несколько посредственных стихотворений в
журнале Погодина "Москвитянин". Очевидно, тогда же была написана им поэма
религиозного содержания "Райская птичка", оставшаяся в рукописи. Умер Раич
23 октября 1855 года.
5. К ЛИДЕ
Подражание К. Галлу
Лида, веселье очей распаленных;
Зависть и чудо красот несравненных,
Лида, ты лилий восточных белей,
Розы румянее, ясмина нежней, -
Млеть пред тобою - двух жизней мне мало...
Дева восторгов, сними покрывало,
Дай насмотреться на злато кудрей,
Дай мне насытить несытость очей
Шеи и плеч снеговой белизною;
Дай надивиться бровей красотою,
Дай полелеяться взорам моим
Отцветом роз на ланитах живым.
Нежася взором на взоре прелестном,
Я утонул бы в восторге небесном,
С длинных ресниц не спустил бы очей:
Лида, сними покрывало скорей!
Скромный хранитель красот, покрывало,
Нехотя кудри оставя, упало,
Млею, пылаю, дивлюсь красотам...
Лида, скорее устами к устам!
Жалок и миг, пролетевший напрасно;
Дай поцелуй голубицы мне страстной...
Сладок мне твой поцелуй огневой:
Лида, он слился с моею душой.
Полно же, полно, о дева любови!
Дай усмириться волнению крови, -
Твой поцелуй, как дыханье богов,
В сердце вливает чистейшую кровь...
Дымка слетела, и груди перловы
Вскрылись, и вскрыли элизий мне новый.
Сладко... дыхание нарда и роз
В воздухе тонком от них разлилось.
Тихий их трепет, роскошные волны
Жизнью несметной небесною полны.
Лида, о Лида, набрось поскорей
Дымку на перлы живые грудей:
В них неземное биенье, движенье,
С них, утомленный, я пью истощенье.
Лида, накинь покрывало на грудь,
Дай мне от роскоши нег отдохнуть.
<1826>
6. СОЛОВЬЮ
Распевай, распевай, соловей,
Под наклонами сирени!
В час досуга, с ложа лени,
Сладко к песне роскошной твоей
Мне прислушиваться.
Распевай, распевай, соловей!
Ты судьбой своей доволен,
Ты и весел, ты и волен,
И гармония песни твоей
Льется радостно.
Распевай, распевай, соловей,
Под наклонами сирени!
Пробуди меня от лени
И любовь к песнопенью навей
На разнеженного.
Вдалеке от друзей и от ней,
От Алины вечно милой,
Не до песней мне уж было...
Пробуди же меня, соловей,
От бездейственности!
Распевай, распевай, соловей,
Под наклонами сирени!
И восторги песнопений
Перелей в меня трелью твоей
Рассыпающейся.
<1826>
7. <ОТ ПЕРЕВОДЧИКА "ОСВОБОЖДЕННОГО ИЕРУСАЛИМА">
Пересадивши в край родной
С Феррарского Парнаса
Цветок Италии златой,
Цветок прелестный Тасса,
Лелеял я как мог, как знал,
Рукою не наемной,
И ни награды, ни похвал
Не ждал за труд мой скромный;
А выжду, может быть - упрек
От недруга и друга:
"В холодном Севере поблек
Цветок прелестный Юга!"
<1827>
8. ПЕСНЬ МИРЗЫ
(Из повести "Смерть Евы" графини Д. Салюццо-Роэро)
Ветер мая, воздыхая
В купах роз и лилей,
И крылами и устами
Тихоструйнее вей!
Тише порхай меж цветов!
Я пою мою любовь.
Месяц томный, ночи скромной
И сопутник и друг,
Светом чистым, серебристым
Осыпающий луг,
Улыбайся с облаков!
Я пою мою любовь.
Ток прозрачный, через злачны
Красны долы катясь,
Легкий ропот, сладкий шепот
В тихий полночи час
Разливай меж берегов!
Я пою мою любовь.
Пойте, птицы, до денницы,
До рассветных лучей,
Пойте слаще в темной чаще
Под наклоном ветвей.
Слей свой голос, соловей,
С песнею любви моей!
<1827>
9. ПЕСНЬ СОЛОВЬЯ
Ароматным утром мая,
О подруге воздыхая,
О любимице своей,
Пел над розой соловей.
Дни крылаты! погодите,
Не спешите, не летите
Оперенною стрелой, -
Лейтесь медленной струей.
Мило в дни златые мая,
Песни неги напевая,
Мне над розою сидеть,
На прелестную глядеть,
Сладко чувства нежить утром:
Росы блещут перламутром,
Светит пурпуром восток,
Ароматен ветерок.
Минет утро, день настанет -
Ярче солнце к нам проглянет,
И жемчуги светлых рос
Улетят с прелестных роз.
День умрет, другой родится,
И прелестный май умчится,
И сияние красот,
И отрады унесет.
Мне сгрустнется, на досуге
Не спою моей подруге -
Розе нежной, молодой -
Песни радости живой.
Дни крылаты! погодите,
Не спешите, не летите
Оперенною стрелой, -
Лейтесь медленной струей.
Не умолишь их мольбою:
Непреклонные стрелою
Оперенною летят,
И за ними рой отрад.
Юность резвая, живая!
Насладися утром мая!
Утро жизни отцветет,
И на сердце грусть падет.
В светлом пиршестве пируя,
Веселись, пока, кукуя,
Птица грусти средь лесов
Не сочтет тебе годов.
<1827>
10. ПЕСНЬ НА ПИРУШКЕ ДРУЗЕЙ
Лей нам, чашник, лей вино
В чашу дружбы круговую,
Лучший дар небес, оно
Красит жизнь для нас земную.
В сердце юноши живом
Пламень страсти умеряет;
В сердце старца ледяном
Пламень страсти зажигает.
Искры светлого вина -
Искры солнца огневого;
Чаша - майская луна,
Прелесть неба голубого.
Дай же солнечным лучам
С лунным светом сочетаться!
Дни летят, - недолго нам
Красным маем любоваться.
Розы грустны, - минет день,
И красавицы увянут...
Соку гроздий нам напень -
Розы с наших лиц проглянут.
Соловей в последний раз
Песнь поет своей подруге...
Нам его заменит глас
Чаши звон в веселом круге.
Пусть несется день за днем,
Пусть готовит рок угрозы.
В день печали - за вином
Ветр обвеет наши слезы.
Лей же, чашник, лей вино
В чашу дружбы круговую,
Лучший дар небес, оно
Красит жизнь для нас земную.
<1828>
ПРИМЕЧАНИЯ
Из оригинальных стихотворных произведений Р. особым изданием была
напечатана только поэма "Арета" (чч. 1-2, М., 1849). Лирические
стихотворения, публиковавшиеся в журналах и альманахах, остались
несобранными. Отдельными книгами вышли в переводе Р. поэмы "Георгики"
Вергилия (М" 1821), "Освобожденный Иерусалим" Т. Тассо (чч. 1-4, М" 1828) и
неполный текст (чч. 1-3) "Неистового Орланда" Л. Ариосто (М., 1832-1837).
5. СЦ на 1826, с. 106. Стихотворение Р. вполне оригинально, так как
стихи Корнелия Галла (69 до и. э. - 26), римского полководца и поэта, не
сохранились. Элизий (греч. миф.) - местопребывание душ праведников в
загробном мире; здесь - рай, блаженство.
6. СЛ, с. 27, подпись: Р.
7. "Освобожденный Иерусалим" Т. Тасса. Перевод С. А<мфитеатрова> Раича,
ч. 1, М., 1828, с. I (ц. р. 11 октября 1827), в качестве предисловия
переводчика, без загл. В стихотворении использована та же ритмическая канва
и та же двенадцатистишная строфа, что и во всем переводе поэмы Тассо. С
Феррарского Парнаса. Город Феррара (на севере Италии) был заметным очагом
итальянского Возрождения; в Феррарском герцогстве жили и творили авторы
знаменитых рыцарских поэм: М. Боярдо, Т. Тассо и Л. Ариосто. А выжду, может
быть - упрек. Перевод "Освобожденного Иерусалима" вызвал, действительно, не
слишком лестные отклики в печати. На фоне сдержанно похвальных отзывов
Вяземского (МТ, 1827, ? 3, с. 241-242) и Н. А. Полевого (МТ, 1828, ? 1, с.
132-133) особенно резко прозвучала разгромная статья - "Письмо к издателям
СО и СА" - за пародийной подписью: Бенвенуто Бентиволио-Парадизаччи (СО и
СА, 1829, ? 46, с. 365-373 и ? 47, с. 12-23).
8. МТ, 1827, ? 6, с. 50. Автограф без загл. - ПД (в записной книжке
Р.). Салюццо-Роэро Диодата (1775-1840) - итальянская писательница.
9. ТОЛРС, 1828, ч. 7, с. 166. Автограф - ПД (в записной книжке Р.).
Была прочитана Ф. Ф. Кокошкиным на заседании МОЛ PC 28 ноября 1827 г.
(Барсуков, кн. 2, с. 165).
10. MB, 1829, ч. 1, с. III (ц. р. 19 декабря 1828).
----------------------------------------------------------------------------
Урания. Карманная книжка на 1826 год для любительниц и любителей русской
словесности
Издание подготовили Т. М. Гольц и А. Л. Гришунин
Серия "Литературные памятники"
М., "Наука", 1998
----------------------------------------------------------------------------
Грусть на пиру
Проводы Алины
ГРУСТЬ НА ПИРУ
Что ты замолк и сидишь одиноко?
Дума лежит на угрюмом челе!..
Видишь - бокалы с вином на столе!
Полно же мыслью носиться далеко!
Стукнем бокал о бокал и запьем
Мрачную думу веселым вином!..
- "Нет! други, если б и самая Геба {1}
С светлой улыбкой младого чела
Нектару в дружний бокал налила, -
Верьте: и самий напиток бы неба
Прежней веселости мне не отдал...
Прочь от меня налитой мне бокал!"
Друг! у тебя навернулися слезы;
Что твое сердце сдавило тоской?
Здесь, пред друзьями, всю тайну открой, -
Горьки ль потери, судьбы ли угрозы,
Иль отравившая душу любовь?
Сдерни, сорви с нас сомнений покров.
"Други! видали ль вы в древней дуброве
Громом нежданным разбитую ель?
Зрели ль, когда, набежавший на мель,
Бренный челнок сокрушался в основе?
Легкие веслы и руль пополам...
Это ваш друг, обреченный слезам.
Долго не знал я на свете приюту,
Долго носила земля сироту,
Долго я в сердце носил пустоту...
Раз в незабвенную жизни минуту -
Раз я увидел созданье одно:
В нем было небо мое вмещено.
Русые кудри вилися струею,
Ластились к шее лилеи белей,
Зыбью ложились на перлы грудей;
Очи - играли моею душею -
Очи, чернее осенних ночей,
Майской у ней улыбались зарей.
С ней я зимой вечерами делился,
Ею одной - и дышал я и жил,
С нею блаженство потоками пил,
С ней... но довольно! я с ней... разлучился!..
Что еще слушать? я все досказал...
Дайте скорей налитой мне бокал."
Раич.
Стихотворение С.Е. Раича. Писарская копия 1830-х годов в рукописном
"Сборнике стихотворений и песен" (РГБ. Ф. 354. № 214. Л. 21). В "Урании" -
первая публикация.
1 Геба (греч. миф.) - богиня юности, дочь Зевса и Геры; на Олимпе
подносила богам нектар и амброзию.
ПРОВОДЫ АЛИНЫ
Подражание Метастазиевой {1} песни:
Ессо quel fiero istante {*}.
{* Вот какой гордый (ит.).}
Поезжай! счастливый путь!
Добрый час - Алине!
Но, мой ангел, не забудь
Обо мне в чужбине!
От тебя вдалеке
Буду жить я в тоске;
Ты ж, кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о прежнем друге?
Вспомни обо мне хоть раз
В дальней ты дороге!
Друг твой будет каждый час
О тебе в тревоге;
Мысль моя за тобой
Полетит в край чужой.
Ты ж, кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о старом друге?
Часто буду я блуждать
По брегам уныло
И у камней вопрошать:
Где мой ангел милый?
Я тебя буду звать,
О тебе все мечтать.
Ты ж, кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о прежнем друге?
Часто буду обходить
Рощицы и долы,
И на память приводить
Прежни дни веселы,
Как жилось нам вдвоем
У любви под крылом.
Ты ж, кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о прежнем друге?
Здесь, скажу, у этих струй
Вспыхнул гнев Алины;
Здесь согласья поцелуй
Расцветил долины;
Этот луг, этот брег
Был для нас раем нег.
Ты ж, кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о прежнем друге?
Вкруг тебя в стране чужой
Будут увиваться
Резвы юноши толпой,
Будут, может статься,
Уверять, друг, тебя
И в любви, не любя.
О! кто знает, - в шумном круге
Вспомнишь ли о скромном друге?
Вспомни, свет моих очей!
Не забудь, друг милый,
О любви к тебе моей -
Верной до могилы;
Вспомни, как в первый раз
Ты в любви мне клялась...
О! кто знает, - в новом круге
Вспомнишь ли о прежнем друге?
Раич.
Стихотворение С.Е. Раича. Автограф неизвестен. В "Урании" - первая
публикация.
1 Метастазио Пиетро Антонио (наст. фам. Трапасси, 1698-1782)
итальянский поэт и драматург.
---------------------------------------------------------------------------
Северная лира на 1827 год.
М., "Наука", 1984
---------------------------------------------------------------------------
{{***}}
С незапамятных веков,
Под таинственным покровом,
За холмами облаков,
В небе светло-бирюзовом,
В недостижной вышине
Дремлет Лира в тишине.
Лишь порою Гений юный
Прилетая тайно к ней,
Ударяет в спящи струны;
Пробужденные - оне,
Вспоминая об Орфее {1},
Сеют звуки в эмпирее.
Их наслушавшись, Зефир
Ловит по зыбям эфира
И приносит в дольний мир...
Смолкнет Лира, но у мира,
Но у избранных он жив -
Струн пленительный отзыв,
*
Чаще, чаще, добрый Гений,
К горней Лире прилетай;
Чаще с струн ее свевай
Нам отраду песнопений,
Как свевал ее Орфей
У безжизненных теней.
Стихотворение С. Е. Раича. Авторство установлено по экземпляру
альманаха, принадлежавшему M. H. Лонгинову,- Библиотека Института русской
литературы Академии наук СССР, 54 5/II.
1 Орфей (греч. миф.) - фракийский певец и музыкант, изобретатель музыки
и стихосложения, обладавший чарующим голосом. Музыка Орфея заставляла
растения склонять ветви, сдвигала камни, укрощала диких зверей.
Рассказ об Орфее и его жене Эвридике содержится в IV книге переведенных
Раичем "Георгик" Вергилия; см. также "Метаморфозы" Овидия. Орфей -
излюбленный образ Раича и поэтов его кружка. В поэме "Райская птичка" (50-е
годы) Раич писал:
И Амфионы и Орфеи
Живут в преданиях людей,
Их лиры, как волшебство феи,
Очеловечили зверей.
(ПД, 4204/XIII, с. 48, л. 56).
ВИФЛЕЕМСКИЕ ПАСТЫРИ {1}
Священная идиллия
Северная лира на 1827 год
М., "Наука", 1984
В ночь, при наступлении часа рождения
Спасителя, три вифлеемских пастыря, объятые
непостижимым священным восторгом, начинают
разговор, сообразный с волнующим их
чувствованием. В этом разговоре старший
передает младшим то, что он некогда слышал от
раввинов.
Исайи, гл. 10, 11.
1-й пастырь
Последние лучи на западе погасли;
Спокойно все кругом, безмолвен холм и дол;
Не щиплет муравы ни агница, ни вол,
И дремлет чуткий конь, главой склонясь на ясли;
Не дремлем мы одни, обьяты тишиной.
2-й пастырь
Нам спать в священный час?.. не знаю, что с тобой,
А я - я мысли полн неведомой, чудесной;
Во мне, играя, кровь живой струей бежит
И полну грудь то вдруг стеснит, то расширит,
Как будто, прилетев от высоты небесной,
Архангел вкруг разлил эдемский {2} аромат.
3-й пастырь
Свят, свят, свят Саваоф {3}! Превечный свят, свят, свят!
Благословен грядый Израиля спасенье!
1-й
Кого ты нам прорек, таинственный мудрец?
3-й
Внимать мне, юноши, в смирении сердец!
Пророческое вам внушаю вдохновенье:
*
"Высоко Ливанское древо {4} взнесло
Роскошное тенью прохладной чело,
И веки безвредно над ним пролетали,
И бурные ветры ветвей не измяли.
Гордися, Ливанское древо, красой.
Доколе твой день не настал роковой!..
Он близок; Всесильный подвигнет десницей
И древа не будет с грядущей денницей,
И в полдень - с прохладою сумрак слиян,
Как прежде, с него не сойдет на Ливан.
*
Тогда изыдет жезл из корене Ессея {5},
И нежный, и младой и стройный, как лилея.
Ему - начавшему подлунной жизни круг,
Всегда Аданаи {6} присутствен будет Дух,
Дух горней мудрости, Дух силы и совета,
Дух кротости святой, Дух жизненного света;
Почиет на его божественной главе
Дух страха и любви и веры к Егове {7};
И Царь, и Судия живущих неподкупной,
Он будет правдою судить земле преступной,
Смиренных вознесет, бессильных укрепит,
Насилье палицей железной поразит
И словом уст своих, нечестье избивая,
Блаженство водворит от края и до края -
И мир сошедший в мир обляжет холм и дол;
Тогда с медведями пастися будет вол
И агнец, не боясь, бродить между волками,
И тигры и козлы великими стадами
Пойдут, рассеются по пажити одной,
И будет лев, как вол, питаться муравой,
И звери, и овны делить не станут яствы,
И малое дитя их поведет на паствы;
И отрок, резвяся, коснется в забытьи
Змеи, и отойдет безвредно от змеи;
Тогда все божий созданья примирятся...
2-й
Смотрите, как лучи по небу серебрятся!
Смотрите на восток - там новая звезда
Невиданная никогда.
1-й
Нет,- это не звезда, но солнце чудной ночи,
Как ярко мечется оно к нам прямо в очи!
2-й
Каким сиянием рассыпалося там,
Где старец и жена с младенцем зримы нам!
1-й
Вы слышите ль с небес архангельское пенье?
2-й
Оно над яслями слилося в дивный глас.
3-й
И там благовестит Израиля спасенье.
1-й
Он сердце радостью священною потряс.
3-й
Младенцу, юноши, коленопреклоненье,
Се Тот, Кто предречен пророками {8} давно...
Велик и в малом бог, как он велик в великом:
Не мудрым, не царям, но пастырям дано
Его рождение узреть в вертепе диком.
Стихотворение С. Е. Раича. Автограф неизвестен. В СЛ - первая
публикация.
1 Вифлеемские пастыри - Вифлеем - город в Палестине; согласно Библии,
родина царя Давида и место рождения Иисуса Христа. Пастырь - пастух;
священник, руководитель паствы.
2 Эдемский - райский.
3 Саваоф - имя бога в Библии; по-еврейски: бог сил.
4 Ливанское древо - кедр. В Библии это дерево символ величия,
долголетия и прочности.
5 Тогда изыдет жезл из корене Ессея...- имеется в виду приход мессии
Иисуса Христа. Ессей (Иессей) - внук Вооза, отец Давида, полулегендарного
библейского царя.
6 Аданаи (Адонаи) - т. е. господь (см. сопроводительную статью).
7 Егова - в Библии одно из имен бога.
8 ...предречен пророками...- Предвозвещение пророками "мессии" -
божественного избавителя, праведного, непобедимого и вечного царя из дома
Давидова - один из мотивов Библии (Ветхого Завета), возникший задолго до
того, когда, по Евангелию, родился и жил Иисус Христос.
АМЕЛА *
Есть растенье на земле;
Но земля в роскошном лоне
Отреклась его питать,
И, бездомное, на клене
Иль на дубе вековом,
Приютясь, цветет и зреет
И пернатым сладкий плод
На ветвях своих лелеет.
Есть созданья на земле -
Чада высшего рожденья;
Часто им приюту нет
У детей роскошных тленья;
Всем просторно на земле,
Лучшим в мире - в мире тесно...
Чада божьи! - не роптать; -
Дом ваш там - в дали небесной
Р.
* Амела (Viscum album G.) есть кустарник из рода паразитов, растущий
на деревьях, особенно на дубе, клене и липе. Друиды полагали в ней нечто
священное. Р.
АМЕЛА
Стихотворение С. Е. Раича. Автограф неизвестен. В СЛ - первая
публикация (см. сопроводительную статью).
ВЫКУП ХОЛОСТОГО *
Слышу - в двери стучат, слышу - громко кричат:
"Кандалы на него! в тридцать лет не женат!"
Растворилася дверь, и замужних конвой
Ворвался, и раздался вакханский их вой:
"Кандалы на него! в тридцать лет не женат!"
- Кандалы тяжелы; но жена тяжелей! -
"Тяжелей кандалов?" - Тяжелей во сто крат! -
"Что с тобой толковать? выкупайся скорей!"
- Что хотите,- возьмите; не жаль мне казны;
Я жалею себя, я боюся жены.
Откупился... вперед не пугайте меня.
Провожаючи вас, не во гнев вам, скажу:
Кто мне скажет - женись, я как лист задрожу;
Я боюся жены, как холодного дня...
Я боюся жены, как меча, как огня.
* В Малороссии на масленице замужние женщины приходят к холостым
мужчинам с кандалами и требуют выкупа за безженство. Почти такое же
обыкновение было и в Лакедемоне,
Стихотворение С. Е. Раича. Автограф неизвестен. В СЛ - первая
публикация. Написано, по-видимому, во время пребывания поэта на Украине в
1825-1826 гг. Напечатано еще под инициалами "H. H." в альманахе "Весенние
цветы" (М., 1835).
ПЕТРОНИЙ {1} К ДРУЗЬЯМ
(Из собрания стихотворений
под названием
"Эротическая лира древних")
Други, время коротко!..
Завтра солнце в небе встанет,
Но меня уже не станет,-
Друг ваш будет далеко -
Там - на береге забвенья
За туманною рекой,
Где, как прежде, наслажденья
Не придут к нему толпой;
Завтра друг ваш будет тенью...
Отдадимте ж наслажденью
Ночь, последню для меня,
Всю до завтрашнего дня!..
Я у жизни был в гостях,
Смерть от ней меня уводит...
Друг ваш в мрак подземный сходит
С тихой ясностью в очах.
Праздник жизни миновался,
Я иду, куда зовут,
И счастлив; - я наслаждался,
Я сменял забавой труд...
Срок мой отжит,- завтра к тленью;
Отдадимте ж наслажденью
Ночь, последню для меня,
Всю до будущего дня!
Я у жизни на пиру
Пил, но ввек не упивался;
Пир веселый миновался,
Минет ночь и поутру
Я на береге забвенья.
Завтра, может быть, у вас
Брызнут слезы сожаленья
Обо мне, друзья, из глаз;
Завтра друг ваш будет тенью...
Отдадимте ж наслажденью
Ночь, последню дли меня,
Всю до завтрашнего дня!
Мне не много жить дапо,
Уж и сердце холодеет,
И дыхание редеет...
Где Фалернское вино {2}?
Где наперстпицы любови?
Данте мне близ них помлеть,
Дайте разыграться крови
И в восторгах умереть!
Завтра друг ваш будет тенью,
Посвятимте ж наслажденью
Ночь, последню для меня,
Всю до будущего дня!
В чашах пенится вино...
Лида! чашу мне скорее!
Наливай ее полнее!
Мне не много жить дано...
Сладко! и дышу я чаще;
Но, веселие очей,
Лида! поцелуй твой слаще...
Поцелуй меня нежней!..
Завтра, друг, я буду тенью;
Отдадим же наслажденью
Ночь, последню для меня,
Всю до завтрашнего дня!
Полно, полно! я устал;
Пощади остаток крови,
Дева пламенной любови!
Срок лобзаний миновал;
Не играет кровь, хладея!..
Нет! не жрец уж боле я
Ни Киприды, ни Лепея {3}!..
На закате бытия,
Прежде, чем я стану тенью,
Посвятимте, други, пенью
Ночь, последню для меня,
Всю до будущего дня!
Где сын нег - Анакреон {4}?
Где поэт-мудрец Гораций {5}?
Где Тибулл - наперсник граций {6}?
Где божественный Марой {7}?
Где Назон сластолюбивый {8}?
Где Катулл {9} и страстный Галл {10}?
Где Проперций говорливый {11}?
Кто б в их лиры прозвучал?
Срок мой отжит, завтра к тленью -
Посвятимте, други, пенью
Ночь, последню для меня,
Всю до будущего дня.
Раич.
ПЕТРОНИЙ К ДРУЗЬЯМ
(Из собрания стихотворений под названием "Эротическая лира древних")
Стихотворение-перевод С. Е. Раича.
1 Петроний - римский писатель-сатирик (ум. в 66 г. н. э.).
2 Фалернское вино - изготавливалось в Фалерне, местности Древней
Италии; было прославлено поэтами, особенно Горацием.
3 Леней - здесь: Вакх. Ленеи - праздники у древних греков по случаю
прессования винограда к получения свежего вина.
4 Анакреон - древнегреческий поэт-лирик (ок. 570 - 478 г. до н. э.).
Преобладающий мотив его творчества - культ чувственного наслаждения.
5 ...поэт-мудрец Гораций...- Квинт Гораций Флакк (65-8 гг. до н. э.),
римский поэт. Одна из главных тем его творчества - любовь к природе и
сельской жизни ("горацианский" мотив).
6 ...Тибулл - наперстник граций...- римский поэт-элегик Альбий Тибулл
(ок. 54-19 гг. до н. э).
7 Марон - Публий Вергилий Марон (70-19 гг. до н. э.), римский поэт.
8 ...Назон сластолюбивый...- Римский поэт Публий Овидий Назон (43 г.
до н. э. - ок. 17 г. н. э.) Одна из главных тем его творчества - воспевание
любовного чувства (эротические элегии "Ars amatoria" и др.).
9 Катулл Валерий (ок. 87 г. до н. э. - после 54 г. до н. э.), римский
поэт-лирик.
10 ...страстный Галл...- Корнелий Галл (69-26 гг. до н. э.), римский
полководец и поэт, основоположник элегического жанра.
41 ...Проперций говорливый...- римский поэт (ок. 49 г. до н. э. -
после 15 г. до н. э.) Особенностями его стиля было скопление метафор и
злоупотребление малоизвестными мифами.
ВЕСНА
Слышишь - соловей беспечной
Под черемухою млечной
Песнь поет весне младой;
Видишь - роз душистых ветки,
Увиваясь вкруг беседки,
Дышат радостью живой.
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Посмотри, как белы крины {1}
Над коврами луговины
Величаются красой...
Что грядущему вверяться?
Может быть, нам любоваться
Уж последнею весной!
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Там, качаясь на лилее,
Перла млечного белее,
Ранний воздух пьет роса.
Если жаждешь наслажденья,-
В нем сынам земного тленья
Не откажут Небеса.
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Дев прелестные ланиты -
Розы с лилиями слиты;
Серги перловы - роса...
Что надеждой долгой льститься?
Быстро-быстро юность мчится,
Скоро блекнет их краса.
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
В цветнике благоуханном
С анемоном и тюльпаном
Прелесть-роза сдружена.
Научись у них быть другом,
С милыми делись досугом -
И - весна твоя - красна...
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Придет время,- зелень свянет,
Роза блекнуть, сохнуть станет...
Что до будущего нам? -
Видишь - стелется коврами
Зелень с юными цветами
По пригоркам и лугам.
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
С сводов неба светлым утром
Сходят росы перламутром,
В ветрах дышит аромат...
Что за нами, что пред нами,
Не заботься! - дни с крылами:
Дунет ветр и - улетят.
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Розы блещут перламутром,
Воздух сладок - только утром;
День взойдет - и все не то;
Ароматы разлетятся,
Росы с розами простятся
И уйдут в эфир пустой...
Наслаждайся! нам весна
Не на долгий срок дана.
Придет лето - лето минет;
Придет осень и остынет
Кровь, играющая в нас -
И,- прости земли веселье! -
Мы пойдем на новоселье...
Насладись - пока твой час!
Насладися! нам весна
Не на долгий срок дана.
Раич.
Автограф неизвестен. В СЛ первая публикация.
1 Крины - лилии.