Полдень.[править]
Здѣсь, на лугу, у сѣрой кочки,
Гдѣ зазмѣились муравьи,
Гдѣ вянутъ желтые цвѣточки,
Остановлю шаги мои.
Какъ сторожъ бора заповѣдный,
Неутомима и грустна,
Горбатясь подъ корою мѣдной,
Сѣдая шепчется сосна.
Съ ней внемлетъ боръ, сырой и мглистый,
Раскинувъ корни по песку,
И соловьевъ послѣднихъ свисты,
И воркованье, и ку-ку.
Передполуденное время…
И ты, мой полдень, не далекъ!
На мигъ слагая жизни бремя,
Я у корней вѣтвистыхъ легъ.
Суровой ношей искалѣченъ,
Какъ эта древняя сосна…
Тобой да буду я излѣченъ,
Моя послѣдняя весна!
Жасминъ.[править]
Ты какъ жасминъ. Любимый мой цвѣтокъ,
Вздыхающій и вкрадчиво, и сладко,
Онъ въ сердце льетъ глухой волшебный токъ.
Въ немъ нѣга томности, въ немъ страсти лихорадка.
О нѣтъ, не даромъ схожъ жасминъ съ крестомъ:
Неодолима дышащая сила
И въ бѣлыхъ лепесткахъ, и въ вѣнчикѣ, густомъ,
Какъ золотое папское кропило.
Не отъ него-ль, скажи, душистыхъ чистыхъ росъ,
Живые брызги съ лѣтнихъ зорь летѣли,
Чтобъ золотомъ чуть видимыхъ волосъ
Вдругъ заблестѣть на нѣжномъ этомъ тѣлѣ?
Не умертвитъ его холодный май.
Іюнь его хранитъ, лѣнивый и счастливый.
Благоухай, любовь, благоухай!
Ты и жасминъ, жасминъ и ты — мои вы!
Борисъ Садовской.