сударыня, вы одҍты въ свҍтлое платье, корсетъ и ботинки съ высокими каблуками. Я ненавижу все лживое, обманчивое. Сударыня! Осмҍлюсь почтительнҍйше попросить васъ — снимите платье! Оно скрываетъ прекраснҍйшее, что есть въ природҍ — тҍло!
Странный пассажиръ галантно направилъ револьверъ на мужа Симочки и, глядя на нее въ упоръ, мягко продолжалъ:
— Будьте добры раздҍться... Вҍдь вашъ супругъ ничего не будетъ имҍть противъ этого?..
Супругъ Симочки взглянулъ потускнҍвшими глазами на дуло револьвера и, стуча зубами, отвҍчалъ:
— Я... нич...чего... Я самъ любблю красоту. Немножко раздҍться можно, хе...хе...
Глаза Симочки метали молніи. Она съ отвращеніемъ посмотрҍла на блҍднаго Четверорукова, на притихшаго Сандомірскаго, энергично вскочила и сказала, истерически смҍясь:
— Я тоже люблю красоту и ненавижу трусость. Я для васъ раздҍнусь! Прикажите только вашему кардиналу отвернуться.
— Кардиналъ! — строго сказалъ незнакомецъ. — Вамъ, какъ духовному лицу, нельзя смотреть на сцену сценъ. Закройтесь газетой!
— Симочка... — пролепеталъ Четвероруковъ. — Ты.... немножко.
— Отстань, безъ тебя знаю!
Она разстегнула лифъ, спустила юбку и, ни на кого не смотря, продолжала раздҍваться, блҍдная съ нахмуренными бровями.
— Не правда-ли, я интересная? — задорно сказала она, улыбаясь углами рта. — Если вы желаете меня поцҍловать, можете попросить разрҍшенія у мужа — онъ, вҍроятно, позволитъ.
— Баритонъ! разрҍши мнҍ почтительнҍйше прикоснуться къ одной изъ лучшихъ женщинъ, которыхъ я
сударыня, вы одеты в светлое платье, корсет и ботинки с высокими каблуками. Я ненавижу все лживое, обманчивое. Сударыня! Осмелюсь почтительнейше попросить вас — снимите платье! Оно скрывает прекраснейшее, что есть в природе — тело!
Странный пассажир галантно направил револьвер на мужа Симочки и, глядя на неё в упор, мягко продолжал:
— Будьте добры раздеться... Ведь ваш супруг ничего не будет иметь против этого?..
Супруг Симочки взглянул потускневшими глазами на дуло револьвера и, стуча зубами, отвечал:
— Я... нич...чего... Я сам любблю красоту. Немножко раздеться можно, хе...хе...
Глаза Симочки метали молнии. Она с отвращением посмотрела на бледного Четверорукова, на притихшего Сандомирского, энергично вскочила и сказала, истерически смеясь:
— Я тоже люблю красоту и ненавижу трусость. Я для вас разденусь! Прикажите только вашему кардиналу отвернуться.
— Кардинал! — строго сказал незнакомец. — Вам, как духовному лицу, нельзя смотреть на сцену сцен. Закройтесь газетой!
— Симочка... — пролепетал Четвероруков. — Ты.... немножко.
— Отстань, без тебя знаю!
Она расстегнула лиф, спустила юбку и, ни на кого не смотря, продолжала раздеваться, бледная с нахмуренными бровями.
— Не правда-ли, я интересная? — задорно сказала она, улыбаясь углами рта. — Если вы желаете меня поцеловать, можете попросить разрешения у мужа — он, вероятно, позволит.
— Баритон! разреши мне почтительнейше прикоснуться к одной из лучших женщин, которых я
