Онъ усѣлся подъ деревомъ и сказалъ:
— Вотъ мы и въ лѣсу! Да и елка кстати послушаетъ! Но я разскажу только одну сказку! Какую хотите: про Иведе-Аведе или про Клумпе-Думпе, который, хоть и свалился съ лѣстницы, все-таки вошелъ въ честь и добылъ себѣ принцессу?
— Про Иведе-Аведе!—закричали одни.
— Про Клумпе-Думпе!—кричали другіе.
Поднялся крикъ и шумъ; одна елка стояла смирно и думала:
„А мнѣ, развѣ, нечего больше дѣлать?“
Она ужъ сдѣлала свое дѣло!
И толстенькій господинъ разсказалъ про Клумпе-Думпе, который хоть и свалился съ лѣстницы, все-таки вошелъ въ честь и добылъ себѣ принцессу.
Дѣти захлопали въ ладоши и закричали:—Еще, еще!—Они хотѣли послушать и про Иведе-Аведе, но остались при одномъ Клумпе-Думпе.
Тихо, задумчиво стояла елка,—лѣсныя птицы никогда не разсказывали ничего подобнаго. „Клумпе-Думпе свалился съ лѣстницы, и все же ему досталась принцесса! Да, вотъ что бываетъ на бѣломъ свѣтѣ!“ думала елка; она вполнѣ вѣрила всему, что сейчасъ слышала,—разсказывалъ, вѣдь, такой почтенный господинъ. „Да, да, кто знаетъ! Можетъ быть, и мнѣ придется свалиться съ лѣстницы, а потомъ и мнѣ достанется принцесса!“ И она съ радостью думала о завтрашнемъ днѣ: ее опять украсятъ свѣчками, игрушками, золотомъ и фруктами! „Завтра ужъ я не задрожу!“ думала она. „Я хочу, какъ слѣдуетъ, насладиться своимъ великолѣпіемъ! И завтра я опять услышу сказку про Клумпе-Думпе, а, можетъ статься, и про Иведе-Аведе“. И деревцо смирно простояло всю ночь, мечтая о завтрашнемъ днѣ.
Поутру явились слуга и горничная. „Сейчасъ опять начнутъ меня украшать!“ подумала елка, но они вытащили ее изъ комнаты, поволокли по лѣстницѣ и сунули въ самый темный уголъ чердака, куда даже не проникалъ дневной свѣтъ.
„Что же это значитъ?“ думалось елкѣ. „Что мнѣ здѣсь дѣлать? Что я тутъ увижу и услышу?“ И она прислонилась къ стѣнѣ и все думала, думала… Времени на это было довольно: проходили дни и ночи—никто не заглядывалъ къ ней. Разъ только пришли люди поставить на чердакъ какіе-то ящики. Дерево стояло совсѣмъ въ сторонѣ и о немъ, казалось, забыли.
Он уселся под деревом и сказал:
— Вот мы и в лесу! Да и ёлка кстати послушает! Но я расскажу только одну сказку! Какую хотите: про Иведе-Аведе или про Клумпе-Думпе, который, хоть и свалился с лестницы, всё-таки вошёл в честь и добыл себе принцессу?
— Про Иведе-Аведе! — закричали одни.
— Про Клумпе-Думпе! — кричали другие.
Поднялся крик и шум; одна ёлка стояла смирно и думала:
«А мне, разве, нечего больше делать?»
Она уж сделала своё дело!
И толстенький господин рассказал про Клумпе-Думпе, который хоть и свалился с лестницы, всё-таки вошёл в честь и добыл себе принцессу.
Дети захлопали в ладоши и закричали: — Ещё, ещё! — Они хотели послушать и про Иведе-Аведе, но остались при одном Клумпе-Думпе.
Тихо, задумчиво стояла ёлка, — лесные птицы никогда не рассказывали ничего подобного. «Клумпе-Думпе свалился с лестницы, и всё же ему досталась принцесса! Да, вот что бывает на белом свете!» думала ёлка; она вполне верила всему, что сейчас слышала, — рассказывал, ведь, такой почтенный господин. «Да, да, кто знает! Может быть, и мне придётся свалиться с лестницы, а потом и мне достанется принцесса!» И она с радостью думала о завтрашнем дне: её опять украсят свечками, игрушками, золотом и фруктами! «Завтра уж я не задрожу!» думала она. «Я хочу, как следует, насладиться своим великолепием! И завтра я опять услышу сказку про Клумпе-Думпе, а, может статься, и про Иведе-Аведе». И деревце смирно простояло всю ночь, мечтая о завтрашнем дне.
Поутру явились слуга и горничная. «Сейчас опять начнут меня украшать!» подумала ёлка, но они вытащили её из комнаты, поволокли по лестнице и сунули в самый тёмный угол чердака, куда даже не проникал дневной свет.
«Что же это значит?» думалось ёлке. «Что мне здесь делать? Что я тут увижу и услышу?» И она прислонилась к стене и всё думала, думала… Времени на это было довольно: проходили дни и ночи — никто не заглядывал к ней. Раз только пришли люди поставить на чердак какие-то ящики. Дерево стояло совсем в стороне и о нём, казалось, забыли.