— То-то вотъ, если-бъ зналъ какую-нибудь новенькую!—отвѣчалъ старичокъ, ласково кивая головой.—Но гдѣ же это нашъ мальчуганъ промочилъ себѣ ноги?
— Да, вотъ, гдѣ?—сказала мать:—Никто и понять не можетъ!
— А сказка будетъ?—спросилъ мальчикъ.
— Сначала мнѣ нужно знать, глубока-ли водосточная канавка въ переулкѣ, гдѣ ваше училище? Можешь ты мнѣ сказать это?
— Какъ разъ мнѣ по голенище!—отвѣчалъ мальчикъ.—Но это въ самомъ глубокомъ мѣстѣ!
— Вотъ отчего у насъ и мокрыя ноги!—сказалъ старичокъ.—Теперь слѣдовало бы разсказать тебѣ сказку, да ни одной новой не знаю!
— Вы сейчасъ же можете сочинить ее!—сказалъ мальчикъ.—Мама говоритъ, что вы на что ни взглянете, до чего ни дотронетесь, изъ всего у васъ выходитъ сказка или исторія.
— Да, но такія сказки и исторіи никуда не годятся. Настоящія, тѣ приходятъ сами! Придутъ и постучатся мнѣ въ лобъ: „вотъ я!“
— А скоро какая-нибудь постучится?—спросилъ мальчикъ.
Мать засмѣялась, засыпала въ чайникъ бузиннаго чая и заварила.
— Ну, разскажите же! Разскажите какую-нибудь!
— Да вотъ, если бы пришла сама! Но онѣ важныя, приходятъ только, когда имъ самимъ вздумается! Стой!—сказалъ онъ вдругъ.—Вотъ она! Гляди на чайникъ!
Мальчикъ посмотрѣлъ; крышка чайника начала приподыматься, и изъ-подъ нея выглянули свѣжіе бѣленькіе цвѣточки бузины, затѣмъ выросли и длинныя зеленыя вѣтви. Онѣ росли даже изъ носика чайника, и скоро образовался цѣлый кустъ; вѣтви доходили до самой постели и раздвинули занавѣски. Какъ славно цвѣла и благоухала бузина! Изъ зелени ея выглядывало ласковое, славное лицо старушки, одѣтой въ какое-то удивительное платье, зеленое, какъ листья бузины и все усѣянное бѣлыми цвѣточками. Сразу даже не разобрать было—платье-ли это, или просто зелень и живые цвѣточки бузины.
— Что это за старушка?—спросилъ мальчикъ.
— Римляне и греки звали ее Дріадой!—сказалъ старичокъ.—Но для насъ это слишкомъ мудреное имя, и въ „Новой сло-
— То-то вот, если б знал какую-нибудь новенькую! — отвечал старичок, ласково кивая головой. — Но где же это наш мальчуган промочил себе ноги?
— Да, вот, где? — сказала мать: — Никто и понять не может!
— А сказка будет? — спросил мальчик.
— Сначала мне нужно знать, глубока ли водосточная канавка в переулке, где ваше училище? Можешь ты мне сказать это?
— Как раз мне по голенище! — отвечал мальчик. — Но это в самом глубоком месте!
— Вот отчего у нас и мокрые ноги! — сказал старичок. — Теперь следовало бы рассказать тебе сказку, да ни одной новой не знаю!
— Вы сейчас же можете сочинить её! — сказал мальчик. — Мама говорит, что вы на что ни взглянете, до чего ни дотронетесь, из всего у вас выходит сказка или история.
— Да, но такие сказки и истории никуда не годятся. Настоящие, те приходят сами! Придут и постучатся мне в лоб: «вот я!»
— А скоро какая-нибудь постучится? — спросил мальчик.
Мать засмеялась, засы́пала в чайник бузинного чая и заварила.
— Ну, расскажите же! Расскажите какую-нибудь!
— Да вот, если бы пришла сама! Но они важные, приходят только, когда им самим вздумается! Стой! — сказал он вдруг. — Вот она! Гляди на чайник!
Мальчик посмотрел; крышка чайника начала приподыматься, и из-под неё выглянули свежие беленькие цветочки бузины, затем выросли и длинные зелёные ветви. Они росли даже из носика чайника, и скоро образовался целый куст; ветви доходили до самой постели и раздвинули занавески. Как славно цвела и благоухала бузина! Из зелени её выглядывало ласковое, славное лицо старушки, одетой в какое-то удивительное платье, зелёное, как листья бузины и всё усеянное белыми цветочками. Сразу даже не разобрать было — платье ли это, или просто зелень и живые цветочки бузины.
— Что это за старушка? — спросил мальчик.
— Римляне и греки звали её Дриадой! — сказал старичок. — Но для нас это слишком мудрёное имя, и в «Новой сло-