работаютъ тяжелыми молотами полунагіе люди! Искры сыплются дождемъ!.. Но дальше, дальше, въ барскую усадьбу!
И все, что ни называла дѣвочка, сидѣвшая верхомъ на палкѣ позади мальчика, мелькало передъ ихъ глазами. Мальчикъ видѣлъ все это, а между тѣмъ, они только кружились по лужайкѣ. Потомъ они отправились въ боковую аллею и стали тамъ устраивать себѣ маленькій садикъ. Дѣвочка вынула изъ своего вѣнка одинъ бузинный цвѣточекъ и посадила его въ землю; онъ пустилъ корни и ростки, и скоро выросъ большой кустъ бузины, точь-въ-точь, какъ у старичковъ въ „Новой слободкѣ“, когда они были еще дѣтьми. Мальчикъ съ дѣвочкой взялись за руки и тоже пошли гулять, но отправились не на Круглую башню и не въ Фредериксбергскій садъ; нѣтъ, дѣвочка крѣпко обняла мальчика, поднялась съ нимъ на воздухъ, и они облетѣли всю Данію. Весна смѣнялась лѣтомъ, лѣто—осенью и осень—зимою; тысячи картинъ отражались въ глазахъ и запечатлѣвались въ сердцѣ мальчика, а дѣвочка все приговаривала:
— Этого ты не забудешь никогда!
А бузина благоухала такъ сладко, такъ чудно! Мальчикъ вдыхалъ и ароматъ розъ, и запахъ свѣжихъ буковъ, но бузина пахла всего сильнѣе,—ея цвѣточки красовались, вѣдь, у дѣвочки на груди, а къ ней онъ такъ часто склонялся головою.
— Какъ чудесно здѣсь весною!—говорила дѣвочка, и—они очутились въ свѣжемъ, зеленомъ буковомъ лѣсу; у ихъ ногъ благоухала бѣлая буквица, изъ травки выглядывали прелестные блѣдно-розовые анемоны.—О, если бы вѣчно царила весна въ благоухающихъ датскихъ лѣсахъ!
— Какъ хорошо здѣсь лѣтомъ!—продолжала она затѣмъ, и—они проносились мимо старой барской усадьбы съ древнимъ рыцарскимъ замкомъ; красныя стѣны и фронтоны отражались въ прудахъ; по нимъ плавали лебеди, заглядывая въ темныя, прохладныя аллеи сада. Хлѣбныя нивы волновались отъ вѣтра, точно море, во рвахъ пестрѣли красненькіе и желтенькіе полевые цвѣточки, по изгородямъ вился дикій хмѣль и цвѣтущій вьюнокъ. Вечеромъ же на небѣ всплылъ круглый, ясный мѣсяцъ, а съ луговъ понесся сладкій ароматъ свѣжаго сѣна!—Это не забудется никогда!
— Какъ чудно здѣсь осенью!—снова говорила дѣвочка, и—сводъ небесный вдругъ сталъ вдвое выше и синѣе. Лѣса запе-
работают тяжёлыми молотами полунагие люди! Искры сыплются дождём!.. Но дальше, дальше, в барскую усадьбу!
И всё, что ни называла девочка, сидевшая верхом на палке позади мальчика, мелькало перед их глазами. Мальчик видел всё это, а между тем, они только кружились по лужайке. Потом они отправились в боковую аллею и стали там устраивать себе маленький садик. Девочка вынула из своего венка один бузинный цветочек и посадила его в землю; он пустил корни и ростки, и скоро вырос большой куст бузины, точь-в-точь, как у старичков в «Новой слободке», когда они были ещё детьми. Мальчик с девочкой взялись за руки и тоже пошли гулять, но отправились не на Круглую башню и не в Фредериксбергский сад; нет, девочка крепко обняла мальчика, поднялась с ним на воздух, и они облетели всю Данию. Весна сменялась летом, лето — осенью и осень — зимою; тысячи картин отражались в глазах и запечатлевались в сердце мальчика, а девочка всё приговаривала:
— Этого ты не забудешь никогда!
А бузина благоухала так сладко, так чудно! Мальчик вдыхал и аромат роз, и запах свежих буков, но бузина пахла всего сильнее, — её цветочки красовались, ведь, у девочки на груди, а к ней он так часто склонялся головою.
— Как чудесно здесь весною! — говорила девочка, и — они очутились в свежем, зелёном буковом лесу; у их ног благоухала белая буквица, из травки выглядывали прелестные бледно-розовые анемоны. — О, если бы вечно царила весна в благоухающих датских лесах!
— Как хорошо здесь летом! — продолжала она затем, и — они проносились мимо старой барской усадьбы с древним рыцарским замком; красные стены и фронтоны отражались в прудах; по ним плавали лебеди, заглядывая в тёмные, прохладные аллеи сада. Хлебные нивы волновались от ветра, точно море, во рвах пестрели красненькие и жёлтенькие полевые цветочки, по изгородям вился дикий хмель и цветущий вьюнок. Вечером же на небе всплыл круглый, ясный месяц, а с лугов понёсся сладкий аромат свежего сена! — Это не забудется никогда!
— Как чудно здесь осенью! — снова говорила девочка, и — свод небесный вдруг стал вдвое выше и синее. Леса запе-