— Ты хорошо сдѣлала, что тоже пришла сюда, Каренъ!
— По милости Божіей!—отвѣчала она.
Торжественные звуки органа сливались съ нѣжными дѣтскими голосами хора. Лучи яснаго солнышка струились въ окно прямо на Каренъ. Сердце ея такъ переполнилось всѣмъ этимъ свѣтомъ, миромъ и радостью, что разорвалось. Душа ея полетѣла вмѣстѣ съ лучами солнца къ Богу, и тамъ никто не спросилъ ее о красныхъ башмакахъ.
— Ты хорошо сделала, что тоже пришла сюда, Карен!
— По милости Божией! — отвечала она.
Торжественные звуки органа сливались с нежными детскими голосами хора. Лучи ясного солнышка струились в окно прямо на Карен. Сердце её так переполнилось всем этим светом, миром и радостью, что разорвалось. Душа её полетела вместе с лучами солнца к Богу, и там никто не спросил её о красных башмаках.
Блоха, кузнечикъ и гусекъ-скакунокъ[1] хотѣли разъ посмотрѣть, кто изъ нихъ выше прыгаетъ, и пригласили придти полюбоваться на такое диво весь свѣтъ и—кто тамъ еще захочетъ. Да, вотъ такъ прыгуны выступили передъ собраніемъ! Настоящіе прыгуны-молодцы!
— Я выдамъ свою дочку за того, кто прыгнетъ выше всѣхъ!—сказалъ король.—Обидно было бы такимъ молодцамъ прыгать задаромъ!
Сначала вышла блоха; она держала себя въ высшей степени мило и раскланялась на всѣ стороны: въ жилахъ ея текла дѣвичья кровь, и вообще она привыкла имѣть дѣло съ людьми, а это, вѣдь, что-нибудь да значитъ!
Потомъ вышелъ кузнечикъ; онъ былъ, конечно, потяжеловѣснѣе, но тоже очень приличенъ на видъ и одѣтъ въ зеленый мундиръ,—онъ и родился въ мундирѣ. Кузнечикъ говорилъ, что происходитъ изъ очень древняго рода, изъ Египта, и поэтому въ большой чести въ здѣшнихъ мѣстахъ: его взяли прямо съ поля и посадили въ трехъэтажный карточный домикъ, который былъ сдѣланъ изъ однѣхъ фигуръ, обращенныхъ лицевою стороной во внутрь; окна же и двери въ немъ были прорѣзаны въ туловищѣ червонной дамы.
— Я пою,—прибавилъ кузнечикъ:—да такъ, что шестнадцать здѣшнихъ сверчковъ, которые трещатъ съ самаго рожденья и все-таки не удостоились карточнаго домика, послушавъ меня, съ досады похудѣли больше прежняго!
- ↑ Игрушка изъ грудной кости гуся. Примѣч. перев.
Блоха, кузнечик и гусёк-скакунок[1] хотели раз посмотреть, кто из них выше прыгает, и пригласили прийти полюбоваться на такое диво весь свет и — кто там ещё захочет. Да, вот так прыгуны выступили перед собранием! Настоящие прыгуны-молодцы!
— Я выдам свою дочку за того, кто прыгнет выше всех! — сказал король. — Обидно было бы таким молодцам прыгать задаром!
Сначала вышла блоха; она держала себя в высшей степени мило и раскланялась на все стороны: в жилах её текла девичья кровь, и вообще она привыкла иметь дело с людьми, а это, ведь, что-нибудь да значит!
Потом вышел кузнечик; он был, конечно, потяжеловеснее, но тоже очень приличен на вид и одет в зелёный мундир, — он и родился в мундире. Кузнечик говорил, что происходит из очень древнего рода, из Египта, и поэтому в большой чести в здешних местах: его взяли прямо с поля и посадили в трёхэтажный карточный домик, который был сделан из одних фигур, обращённых лицевою стороной вовнутрь; окна же и двери в нём были прорезаны в туловище червонной дамы.
— Я пою, — прибавил кузнечик: — да так, что шестнадцать здешних сверчков, которые трещат с самого рожденья и всё-таки не удостоились карточного домика, послушав меня, с досады похудели больше прежнего!
- ↑ Игрушка из грудной кости гуся. Примеч. перев.
