такъ, что голова его очутилась между ногами, и крѣпко-накрѣпко связали его. Кровь готова была брызнуть у него изъ глазъ и изо всѣхъ поръ кожи.
— Вы убьете несчастнаго!—вскричалъ пасторъ и протянулъ руку на защиту грѣшника, который такъ жестоко страдалъ еще при жизни, но обстановка вдругъ опять измѣнилась.
И вотъ, они пролетали черезъ богатые дворцы, черезъ бѣдныя хижины; сладострастіе, зависть—всѣ смертные грѣхи проходили передъ ними. Ангелъ Возмездія громко перечислялъ грѣхи людей и затѣмъ все, что могло послужить въ ихъ оправданіе. Немногое можно было сказать въ защиту людей, но Богъ читаетъ въ сердцахъ, видитъ всѣ смягчающія обстоятельства, знаетъ, что грѣхъ бываетъ вольный и невольный, да и велика милость Его, Всемилосердаго, Всеблагого! И рука пастора дрожала, онъ не смѣлъ протянуть ее, чтобы сорвать волосъ съ головы грѣшника. Слезы ручьемъ полились изъ его глазъ, слезы милости и любви, которыя могутъ залить даже огонь преисподней.
Запѣлъ пѣтухъ.
— Милосердый Боже! Даруй же Ты ей тотъ покой, котораго не въ силахъ былъ доставить я!
— Я уже обрѣла его!—сказала тѣнь.—Меня привели къ тебѣ твои жестокія слова, мрачное недовѣріе къ Богу и къ Его творенію! Познай же душу людей! Узнай, что даже въ самыхъ злыхъ грѣшникахъ жива Божья искра! Она теплится въ ихъ душѣ, и ея благодатное пламя сильнѣе огня преисподней!..
Тутъ пасторъ почувствовалъ на своихъ губахъ крѣпкій поцѣлуй; было совсѣмъ свѣтло; ясное солнышко свѣтило въ окошки; жена его, живая, ласковая и любящая, разбудила его отъ сна, ниспосланнаго ему самимъ Богомъ.
так, что голова его очутилась между ногами, и крепко-накрепко связали его. Кровь готова была брызнуть у него из глаз и изо всех пор кожи.
— Вы убьёте несчастного! — вскричал пастор и протянул руку на защиту грешника, который так жестоко страдал ещё при жизни, но обстановка вдруг опять изменилась.
И вот, они пролетали через богатые дворцы, через бедные хижины; сладострастие, зависть — все смертные грехи проходили перед ними. Ангел Возмездия громко перечислял грехи людей и затем всё, что могло послужить в их оправдание. Немногое можно было сказать в защиту людей, но Бог читает в сердцах, видит все смягчающие обстоятельства, знает, что грех бывает вольный и невольный, да и велика милость Его, Всемилосердого, Всеблагого! И рука пастора дрожала, он не смел протянуть её, чтобы сорвать волос с головы грешника. Слёзы ручьём полились из его глаз, слёзы милости и любви, которые могут залить даже огонь преисподней.
Запел петух.
— Милосердый Боже! Даруй же Ты ей тот покой, которого не в силах был доставить я!
— Я уже обрела его! — сказала тень. — Меня привели к тебе твои жестокие слова, мрачное недоверие к Богу и к Его творению! Познай же душу людей! Узнай, что даже в самых злых грешниках жива Божья искра! Она те́плится в их душе, и её благодатное пламя сильнее огня преисподней!..
Тут пастор почувствовал на своих губах крепкий поцелуй; было совсем светло; ясное солнышко светило в окошки; жена его, живая, ласковая и любящая, разбудила его от сна, ниспосланного ему самим Богом.
У проселочной дороги, въ лѣсу, стоитъ одинокій крестьянскій домъ. Проходимъ прямо во дворъ; солнышко такъ и сіяетъ, всѣ окошки отворены, жизнь кипитъ кругомъ, но въ бесѣдкѣ изъ цвѣтущей сирени стоитъ открытый гробъ. Въ немъ лежитъ покойникъ; его будутъ хоронить сегодня утромъ,
У проселочной дороги, в лесу, стоит одинокий крестьянский дом. Проходим прямо во двор; солнышко так и сияет, все окошки отворены, жизнь кипит кругом, но в беседке из цветущей сирени стоит открытый гроб. В нём лежит покойник; его будут хоронить сегодня утром,
