ваться для нея закрытою книгой! Но она уже такъ много знала изъ него, знанія эти хранились въ душѣ ея вмѣстѣ съ воспоминаніями дѣтства.
Разъ вечеромъ она сидѣла въ углу комнаты и слушала, какъ хозяинъ читалъ вслухъ. Она могла слушать,—читали не Евангеліе, а старую хронику. Изъ нея прочитано было объ одномъ венгерскомъ рыцарѣ, попавшемъ въ плѣнъ къ турецкому пашѣ.[1] Турокъ велѣлъ впрячь христіанина вмѣстѣ съ волами въ плугъ, погонять кнутомъ, словомъ, надругался надъ нимъ и терзалъ его всячески! Жена рыцаря продала всѣ свои драгоцѣнности, заложила за̀мокъ и земли, друзья его также сложились, и, наконецъ, составилась нужная сумма,—паша требовалъ за рыцаря невѣроятно-огромный выкупъ. Деньги были доставлены, и рыцарь освободился изъ тяжелаго рабства. Больной, страждущій, прибылъ онъ домой. Но скоро опять кликнули кличъ противъ враговъ христіанства, и—рыцарь забылъ всякій покой и отдыхъ, велѣлъ осѣдлать своего боевого коня. Щеки его опять окрасились румянцемъ, силы вернулись, и онъ помчался разить враговъ. И вотъ, тотъ самый паша, что держалъ его въ плѣну, запрягалъ въ плугъ, мучилъ и терзалъ, сталъ теперь его плѣнникомъ. Пашу отвели въ темницу, но не прошло и часа, какъ къ нему явился самъ рыцарь и спросилъ его:
— Какъ ты думаешь, что ожидаетъ тебя?
— Возмездіе!—отвѣчалъ турокъ.
— Да, но возмездіе христіанское!—сказалъ рыцарь.—Законъ Христа запрещаетъ воздавать за зло зломъ, велитъ прощать врагамъ нашимъ и любить ближняго! Богъ есть любовь! Ступай съ миромъ въ домъ свой и будь добръ и милостивъ къ страждущимъ!
Плѣнникъ залился слезами:
— Могъ-ли я ожидать этого? Напротивъ, я зналъ, что меня ожидаютъ муки и терзанія, и принялъ ядъ. Онъ скоро убьетъ меня, я умру, спасенія нѣтъ! Но не дай мнѣ умереть, не познавъ ученія, которое вмѣщаетъ въ себѣ такую любовь и милосердіе! Оно велико и божественно! Дай мнѣ умереть христіаниномъ!
И мольба его была исполнена.
Вотъ какую историческую легенду прочелъ хозяинъ; всѣ слушали внимательно, но живѣе, пламеннѣе всѣхъ внимала чтенію сидѣвшая въ углу служанка Сара, еврейка. Крупныя
ваться для неё закрытою книгой! Но она уже так много знала из него, знания эти хранились в душе её вместе с воспоминаниями детства.
Раз вечером она сидела в углу комнаты и слушала, как хозяин читал вслух. Она могла слушать, — читали не Евангелие, а старую хронику. Из неё прочитано было об одном венгерском рыцаре, попавшем в плен к турецкому паше.[1] Турок велел впрячь христианина вместе с волами в плуг, погонять кнутом, словом, надругался над ним и терзал его всячески! Жена рыцаря продала все свои драгоценности, заложила за́мок и земли, друзья его также сложились, и, наконец, составилась нужная сумма, — паша требовал за рыцаря невероятно-огромный выкуп. Деньги были доставлены, и рыцарь освободился из тяжёлого рабства. Больной, страждущий, прибыл он домой. Но скоро опять кликнули клич против врагов христианства, и — рыцарь забыл всякий покой и отдых, велел оседлать своего боевого коня. Щёки его опять окрасились румянцем, силы вернулись, и он помчался разить врагов. И вот, тот самый паша, что держал его в плену, запрягал в плуг, мучил и терзал, стал теперь его пленником. Пашу отвели в темницу, но не прошло и часа, как к нему явился сам рыцарь и спросил его:
— Как ты думаешь, что ожидает тебя?
— Возмездие! — отвечал турок.
— Да, но возмездие христианское! — сказал рыцарь. — Закон Христа запрещает воздавать за зло злом, велит прощать врагам нашим и любить ближнего! Бог есть любовь! Ступай с миром в дом свой и будь добр и милостив к страждущим!
Пленник залился слезами:
— Мог ли я ожидать этого? Напротив, я знал, что меня ожидают муки и терзания, и принял яд. Он скоро убьёт меня, я умру, спасения нет! Но не дай мне умереть, не познав учения, которое вмещает в себе такую любовь и милосердие! Оно велико и божественно! Дай мне умереть христианином!
И мольба его была исполнена.
Вот какую историческую легенду прочёл хозяин; все слушали внимательно, но живее, пламеннее всех внимала чтению сидевшая в углу служанка Сара, еврейка. Крупные
