У старшей дочки, прелестной молодой дѣвушки,—она уже была конфирмована—былъ другъ сердца; онъ тоже былъ конфирмованъ и теперь проходилъ курсъ наукъ.
— Вотъ пошучу съ нимъ! Онъ подумаетъ, что у насъ уже лѣто!—сказала дѣвушка, взяла нѣжный цвѣточекъ и положила его въ душистый листокъ бумаги, на которомъ были написаны стихи о подснѣжникѣ. Они начинались словомъ подснѣжникъ, а кончались словами: „Теперь, дружокъ мой, ты на всю зиму останешься дурачкомъ!“ Да, вотъ что говорилось въ стихахъ, которые она послала другу вмѣсто письма. Цвѣтокъ очутился въ конвертѣ; какъ тамъ было темно! Онъ точно опять попалъ въ луковицу! И вотъ, онъ отправился въ путь, побывалъ въ почтовой сумкѣ, его тискали, комкали; пріятнаго тутъ было мало, но и этому пришелъ конецъ.
Письмо дошло по назначенію; его распечатали и прочли. Другъ сердца былъ такъ доволенъ, что расцѣловалъ цвѣтокъ и спряталъ его вмѣстѣ со стихами въ ящикъ. Тамъ лежало много такихъ же дорогихъ писемъ, но всѣ они были безъ цвѣтовъ; этотъ явился первымъ, единственнымъ, какъ назвали его солнечные лучи, и цвѣтокъ не нарадовался этому!
А времени радоваться было у него довольно: прошло лѣто, прошла и длинная зима, снова настало лѣто, и тогда только его опять вынули. Но на этотъ разъ молодой человѣкъ не былъ веселъ и такъ сердито принялся рыться въ письмахъ и бумагахъ, что листокъ со стихами полетѣлъ на полъ, и подснѣжникъ выпалъ изъ него. Правда, онъ высохъ и сплюснулся, но изъ-за этого не слѣдовало все-таки швырять его на полъ! И все же лежать на полу было лучше, чѣмъ сгорѣть въ печкѣ, куда угодили всѣ письма и стихи. Что же случилось? То, что часто случается. Подснѣжникъ обманулъ молодого человѣка—это была шутка; дѣвушка обманула его—это ужъ была не шутка. Она избрала себѣ лѣтомъ новаго друга сердца.
Утромъ солнышко освѣтило маленькій сплюснутый подснѣжникъ, смотрѣвшій словно нарисованнымъ на полу. Дѣвушка, подметавшая полъ, подняла его и вложила въ одну изъ книгъ на столѣ; она думала, что нечаянно выронила оттуда цвѣтокъ, приводя столъ въ порядокъ. И вотъ, цвѣтокъ снова очутился между стихами, но на этотъ разъ напечатанными, а они, вѣдь, важнѣе написанныхъ, по крайней мѣрѣ обходятся дороже.
Прошли годы; книга все стояла на полкѣ; но вотъ ее взяли,
У старшей дочки, прелестной молодой девушки, — она уже была конфирмована — был друг сердца; он тоже был конфирмован и теперь проходил курс наук.
— Вот пошучу с ним! Он подумает, что у нас уже лето! — сказала девушка, взяла нежный цветочек и положила его в душистый листок бумаги, на котором были написаны стихи о подснежнике. Они начинались словом подснежник, а кончались словами: «Теперь, дружок мой, ты на всю зиму останешься дурачком!» Да, вот что говорилось в стихах, которые она послала другу вместо письма. Цветок очутился в конверте; как там было темно! Он точно опять попал в луковицу! И вот, он отправился в путь, побывал в почтовой сумке, его тискали, комкали; приятного тут было мало, но и этому пришёл конец.
Письмо дошло по назначению; его распечатали и прочли. Друг сердца был так доволен, что расцеловал цветок и спрятал его вместе со стихами в ящик. Там лежало много таких же дорогих писем, но все они были без цветов; этот явился первым, единственным, как назвали его солнечные лучи, и цветок не нарадовался этому!
А времени радоваться было у него довольно: прошло лето, прошла и длинная зима, снова настало лето, и тогда только его опять вынули. Но на этот раз молодой человек не был весел и так сердито принялся рыться в письмах и бумагах, что листок со стихами полетел на пол, и подснежник выпал из него. Правда, он высох и сплюснулся, но из-за этого не следовало всё-таки швырять его на пол! И всё же лежать на полу было лучше, чем сгореть в печке, куда угодили все письма и стихи. Что же случилось? То, что часто случается. Подснежник обманул молодого человека — это была шутка; девушка обманула его — это уж была не шутка. Она избрала себе летом нового друга сердца.
Утром солнышко осветило маленький сплюснутый подснежник, смотревший словно нарисованным на полу. Девушка, подметавшая пол, подняла его и вложила в одну из книг на столе; она думала, что нечаянно выронила оттуда цветок, приводя стол в порядок. И вот, цветок снова очутился между стихами, но на этот раз напечатанными, а они, ведь, важнее написанных, по крайней мере обходятся дороже.
Прошли годы; книга всё стояла на полке; но вот её взяли,
