и угощалась рождественскою кашею и жаренымъ гусемъ съ красною капустою; послѣ же того, какъ всѣ успѣвали до сыта налюбоваться елкой и получить свои подарки, каждому подносили еще по чарочкѣ пунша, да по яблочной пышкѣ.
Затѣмъ гости расходились по своимъ бѣднымъ лачугамъ, и тамъ-то начинались разговоры о томъ, какъ славно живется барамъ—какъ они сладко ѣдятъ и пьютъ, а, наговорившись, всѣ принимались еще разъ хорошенько разглядывать свои подарки.
Въ услуженіи у господъ жили также Оле и Кирстина—мужъ съ женою. Они были приставлены къ господскому саду въ помощь садовнику и получали за свой трудъ помѣщеніе и столъ. Кромѣ того, на ихъ долю каждый сочельникъ доставались положенные подарки, и всѣхъ пятерыхъ дѣтей одѣвали на свой счетъ господа.
— Много дѣлаютъ добра наши господа!—говорили мужъ и жена.—Ну да, вѣдь, на то у нихъ и средства, чтобы доставлять себѣ этимъ удовольствіе!
— Тутъ славныя платья для четверыхъ ребятъ!—сказалъ Оле.—Что-же, нѣтъ ничего для сидня? Прежде они и его не забывали, хоть онъ и не бываетъ на елкѣ!
„Сиднемъ“ прозвали они старшаго сына; звали же его собственно Гансомъ. Малышемъ онъ былъ рѣзвымъ, крѣпкимъ ребенкомъ, но потомъ вдругъ съ чего-то „ослабѣлъ ногами“—какъ они говорили—не могъ больше ни стоять, ни ходить, и вотъ лежалъ въ постели уже пятый годъ.
— У меня есть кое-что и для него!—сказала мать.—Только не Богъ вѣсть что—книжка для чтенія ему!
— Сытъ онъ съ нея будетъ, нечего сказать!—замѣтилъ отецъ.
Зато самъ-то Гансъ очень обрадовался книжкѣ. Онъ былъ мальчикъ способный, любилъ читать, да и работать не лѣнился и трудился насколько хватало силъ и умѣнья. Онъ не сходилъ съ постели, но руки у него были проворныя, и онъ прилежно вязалъ шерстяные чулки и даже одѣяла, которыя госпожа помѣщица хвалила и покупала.
Книжка, что подарили Гансу господа, оказалась со сказками. Было ему теперь что почитать, о чемъ поразмыслить!
— А въ домѣ-то отъ нея все-таки пользы мало!—сказали родители.—Ну да пусть себѣ почитаетъ отъ скуки, не все же ему чулки вязать!
Пришла весна; начала пробиваться травка, показались пер-
и угощалась рождественскою кашею и жареным гусём с красною капустою; после же того, как все успевали досыта налюбоваться ёлкой и получить свои подарки, каждому подносили ещё по чарочке пунша, да по яблочной пышке.
Затем гости расходились по своим бедным лачугам, и там-то начинались разговоры о том, как славно живётся барам — как они сладко едят и пьют, а, наговорившись, все принимались ещё раз хорошенько разглядывать свои подарки.
В услужении у господ жили также Оле и Кирстина — муж с женою. Они были приставлены к господскому саду в помощь садовнику и получали за свой труд помещение и стол. Кроме того, на их долю каждый сочельник доставались положенные подарки, и всех пятерых детей одевали на свой счёт господа.
— Много делают добра наши господа! — говорили муж и жена. — Ну да, ведь, на то у них и средства, чтобы доставлять себе этим удовольствие!
— Тут славные платья для четверых ребят! — сказал Оле. — Что же, нет ничего для сидня? Прежде они и его не забывали, хоть он и не бывает на ёлке!
«Сиднем» прозвали они старшего сына; звали же его собственно Гансом. Малышом он был резвым, крепким ребёнком, но потом вдруг с чего-то «ослабел ногами» — как они говорили — не мог больше ни стоять, ни ходить, и вот лежал в постели уже пятый год.
— У меня есть кое-что и для него! — сказала мать. — Только не Бог весть что — книжка для чтения ему!
— Сыт он с неё будет, нечего сказать! — заметил отец.
Зато сам-то Ганс очень обрадовался книжке. Он был мальчик способный, любил читать, да и работать не ленился и трудился насколько хватало сил и уменья. Он не сходил с постели, но руки у него были проворные, и он прилежно вязал шерстяные чулки и даже одеяла, которые госпожа помещица хвалила и покупала.
Книжка, что подарили Гансу господа, оказалась со сказками. Было ему теперь что почитать, о чём поразмыслить!
— А в доме-то от неё всё-таки пользы мало! — сказали родители. — Ну да пусть себе почитает от скуки, не всё же ему чулки вязать!
Пришла весна; начала пробиваться травка, показались пер-
