видѣли-ли вы во время вашихъ странствій что-нибудь лучше нашего буковаго лѣса?
Канатчикъ. Позвольте узнать, не тутъ ли живетъ писатель?
Г-жа Іесперсенъ. Да, это мой мужъ.
Канатчикъ. Мнѣ бы надо узнать, не купитъ ли онъ комедію?
Христина. Что такое?
Канатчикъ. Не купитъ ли онъ у меня комедію?
Христина. Книгу что ли вы хотите продать?
Канатчикъ. Нѣтъ, это я самъ написалъ! Не я одинъ, то есть… а жена съ барышней, жиличкой нашей, помогали. Намъ бы хотѣлось продать ее, ну я и подумалъ, что вѣрнѣе всего будетъ пойти къ такимъ людямъ, которые знаютъ дорожку въ театръ… Что жъ, и на моей комедіи можно заработать денежки!
Г-жа Іесперсенъ. Какъ это вамъ пришло въ голову?
Христина. Кто васъ послалъ сюда?
Канатчикъ. А машинистъ одинъ знакомый. Понятно, онъ велѣлъ мнѣ идти къ самому, а не къ барынямъ.—Пусть бы вашъ мужъ купилъ мою комедію, а потомъ, глядишь, и самъ бы заработалъ на ней!
Вендель. Какъ называется ваша пьеса?
Канатчикъ (вынимаетъ рукопись). «Ухъ»! Надо бы было назвать ее «Тьфу», но женѣ и барышнѣ это не понравилось, я и назвалъ: «Ухъ». И мы не выдумали тутъ ни капли, это все истинная правда! Это мы про одно наше знакомое семейство написали… Только имена перемѣнили,—зачѣмъ, думаю, зря подымать людей на смѣхъ! А презабавная штука!
Христина. Это небольшая вещица, кажется. Больше получаса не займетъ…
Канатчикъ. Получаса? Нѣтъ, сударыня, и на цѣлый вечеръ хватитъ! Я, вѣдь, читалъ ее два воскресенья кряду, и оба раза весь вечеръ ушелъ! Понятно, что между прочимъ мы тутъ и выпили, и закусили, и потолковали о томъ, о семъ!
Г-жа Іесперсенъ. Мужъ мой врядъ ли купитъ у васъ комедію.
Христина. Онъ самъ ихъ пишетъ!
Г-жа Іесперсенъ. Вообще не водится покупать чужихъ комедій! Если же вы непремѣнно хотите видѣть мужа, то можете застать его завтра около 9—11 часовъ утра.
Канатчикъ. Только вы пожалуйста скажите ему обо мнѣ. Я канатчикъ, только вотъ все еще не могу завести своей собственной мастерской. А комедія моя хоть тѣмъ хороша, что въ ней все правда!
видели ли вы во время ваших странствий что-нибудь лучше нашего букового леса?
Канатчик. Позвольте узнать, не тут ли живет писатель?
Г-жа Иесперсен. Да, это мой муж.
Канатчик. Мне бы надо узнать, не купит ли он комедию?
Христина. Что такое?
Канатчик. Не купит ли он у меня комедию?
Христина. Книгу что ли вы хотите продать?
Канатчик. Нет, это я сам написал! Не я один, то есть… а жена с барышней, жиличкой нашей, помогали. Нам бы хотелось продать ее, ну я и подумал, что вернее всего будет пойти к таким людям, которые знают дорожку в театр… Что ж, и на моей комедии можно заработать денежки!
Г-жа Иесперсен. Как это вам пришло в голову?
Христина. Кто вас послал сюда?
Канатчик. А машинист один знакомый. Понятно, он велел мне идти к самому, а не к барыням. — Пусть бы ваш муж купил мою комедию, а потом, глядишь, и сам бы заработал на ней!
Вендель. Как называется ваша пьеса?
Канатчик (вынимает рукопись). «Ух»! Надо бы было назвать ее «Тьфу», но жене и барышне это не понравилось, я и назвал: «Ух». И мы не выдумали тут ни капли, это всё истинная правда! Это мы про одно наше знакомое семейство написали… Только имена переменили, — зачем, думаю, зря подымать людей на смех! А презабавная штука!
Христина. Это небольшая вещица, кажется. Больше получаса не займет…
Канатчик. Получаса? Нет, сударыня, и на целый вечер хватит! Я, ведь, читал ее два воскресенья кряду, и оба раза весь вечер ушел! Понятно, что между прочим мы тут и выпили, и закусили, и потолковали о том, о сем!
Г-жа Иесперсен. Муж мой вряд ли купит у вас комедию.
Христина. Он сам их пишет!
Г-жа Иесперсен. Вообще не водится покупать чужих комедий! Если же вы непременно хотите видеть мужа, то можете застать его завтра около 9—11 часов утра.
Канатчик. Только вы пожалуйста скажите ему обо мне. Я канатчик, только вот всё еще не могу завести своей собственной мастерской. А комедия моя хоть тем хороша, что в ней всё правда!