— Кити, свѣжо! Или шаль возьми, или иди въ комнаты.
— Правда, пора! — сказала Варенька вставая. — Мнѣ еще надо зайти къ m-me Berthe: она меня просила.
Кити держала ее за руку и съ страстнымъ любопытствомъ и мольбой спрашивала ее взглядомъ: „Что же, что же это самое важное, что даетъ такое спокойствіе? Вы знаете, скажите мнѣ!“ Но Варенька не понимала даже того, о чемъ спрашивалъ ее взглядъ Кити. Она помнила только о томъ, что ей нынче нужно еще зайти къ m-me Berthe и поспѣть домой къ чаю maman, къ 12-ти часамъ. Она вошла въ комнаты, собрала ноты и, простившись со всѣми, собралась уходитъ.
— Позвольте, я провожу васъ, — сказалъ полковникъ.
— Да, какъ же одной идти теперь ночью? — подтвердила княгиня. — Я пошлю хоть Парашу.
Кити видѣла, что Варенька съ трудомъ удерживала улыбку при словахъ, что ее нужно провожать.
— Нѣтъ, я всегда хожу одна и никогда со мной ничего не бываетъ, — сказала она, взявъ шляпу. И, поцѣловавъ еще разъ Кити и такъ и не сказавъ, что было важно, бодрымъ шагомъ съ нотами подъ мышкой она скрылась въ полутьмѣ лѣтней ночи, унося съ собой свою тайну о томъ, что́ важно и что́ даетъ ей это завидное спокойствіе и достоинство.
Кити познакомилась и съ г-жею Шталь, и знакомство это, вмѣстѣ съ дружбою къ Варенькѣ, не только имѣло на нее сильное вліяніе, но утѣшало ее въ ея горѣ. Она нашла это утѣшеніе въ томъ, что ей, благодаря этому знакомству, открылся совершенно новый міръ, не имѣющій ничего общаго съ ея прошедшимъ, — міръ возвышенный, прекрасный, съ высоты котораго можно было спокойно смотрѣть на это прошедшее. Открылось то, что, кромѣ жизни инстинктивной, которой до сихъ поръ отдавалась Кити, была жизнь духовная. Жизнь эта открывалась
