— Прекрасно — на время. Но ты не удовлетворишься этимъ. Я твоему брату не говорю. Это — милое дитя, такъ же какъ этотъ нашъ хозяинъ. Вонь онъ! — прибавилъ онъ, прислушиваясь къ крику „ура“, — и ему весело, а тебя не это удовлетворяетъ.
— Я не говорю, чтобы удовлетворяло.
— Да, не это одно. Такіе люди, какъ ты, нужны.
— Кому?
— Кому? Обществу, Россіи. Россіи нужны люди, нужна партія, иначе все идетъ и пойдетъ къ собакамъ.
— То-есть что же? Партія Бертенева противъ русскихъ коммунистовъ?
— Нѣтъ, — сморщившись отъ досады за то, что его подозрѣваютъ въ такой глупости, сказалъ Серпуховской. — Tout ça est une blague. Это всегда было и будетъ. Никакихъ коммунистовъ нѣтъ. Но всегда людямъ интриги надо выдумать вредную, опасную партію. Это старая штука. Нѣтъ, нужна партія власти людей независимыхъ, какъ ты и я.
— Но почему же? — Вронскій назвалъ нѣсколько имѣющихъ власть людей. — Но почему же они не независимые люди?
— Только потому, что у нихъ нѣтъ или не было отъ рожденія независимости состоянія, не было именно, не было той близости къ солнцу, въ которой мы родились. Ихъ можно купить или деньгами или лаской. И, чтобъ имъ держаться, имъ надо выдумывать направленіе. И они проводятъ какую-нибудь мысль, направленіе, въ которое сами не вѣрятъ, которое дѣлаетъ зло; и все это направленіе есть только средство имѣть казенный домъ и столько-то жалованья. Cela n’est pas plus fin que ça, когда поглядишь въ ихъ карты. Можетъ быть, я хуже, глупѣе ихъ, хотя я не вижу, почему я долженъ быть хуже ихъ. Но у меня и у тебя есть уже навѣрное одно важное преимущество — то, что насъ труднѣе купить. И такіе люди болѣе чѣмъ когда-нибудь нужны.
Вронскій слушалъ внимательно, но не столько самое содержаніе
