516 ВЛАДѢНІЕ.
въ нашелъ законѣ не только пѣтъ указанія на то, чтобы для наличности владѣнія требовалось намѣреніе обладать вещью, какъ своей собственной— аіііітшз йошіні, или же чтобы отсутствіе такого намѣренія обращало владѣніе въ держаніе и лишало его юридической защиты, но правиламп его о защитѣ владѣнія допускается защита всякаго обладанія вещью въ самомъ обширномъ смыслѣ, что также доказываетъ, что законъ нашъ не проводитъ различія между владѣніемъ и держаніемъ и не требуетъ отъ владѣльца намѣренія обращаться съ вещью, какъ сь своей (Учеб. гр. пр., вып. 2, стр. 40— 41). Высказавши это положеніе, Ваеьковскій въ его статьѣ „Понятіе владѣнія по русскому праву“ утверждаетъ, однакоже, что если для наличности владѣнія нашъ законъ и не требуетъ отъ владѣльца апішиш'а сіотіпі, то за исключеніемъ владѣнія давностнаго, для наличности котораго и у пасъ, напротивъ, представляется необходимымъ намѣреніе владѣльца обладать вещыо какъ своей, и это потому, что это владѣніе находится но нашему закону въ исключительномъ положеніи вслѣдствіе того, что оно влечетъ за собой возникновеніе права собственности, которое представляется немыслимымъ безъ намѣренія владѣльца владѣть ею въ качествѣ настоящаго собственника ея (Жѵр. Мин. Юст. 1896 г., кп. 4, стр. 58). Этимъ послѣднимъ утвержденіемъ Ваеьковскій, очевидно, различаетъ уже въ понятіи владѣнія по нашему закону два его вида: а) владѣніе давностное, для наличности котораго необходимъ субъективный признакъ владѣнія—апітііз йошті и б) всякое другое фактическое господство лица надъ вещью, для наличности котораго намѣреніе владѣть ею какъ собственной не представляется необходимымъ. Затѣмъ, несмотря па выдѣленіе давностнаго владѣнія изъ общаго понятія владѣнія, Ваеьковскій опять уже вообще относительно всякаго владѣнія утверждаетъ: во 1-хъ, что оно съ точки зрѣнія нашего закона есть фактъ, а не право, потому что законъ нашъ различаетъ владѣніе законное и незаконное, подложное, насильственное и самовольное, между тѣмъ какъ право не можетъ быть пи незаконнымъ, ни подложнымъ, пи насильственнымъ, ни самовольнымъ и, во 2-хъ, что оно, будучи фактомъ, все же связано со многими и юридическими послѣдствіями, заключающимися въ томъ, что оно, во 1-хъ, охраняется закономъ отъ насилія и самоуправства, во 2-хъ, устанавливаетъ нрезумцію права собственности по отношенію движимыхъ вещей и, въ 3-хъ, влечетъ за собой во многихъ случаяхъ и пріобрѣтеніе права собственности на владѣемыя вещи (Учеб. гр. пр., вып. 2, стр. 42—43). Слѣдуетъ считать владѣніе вообще не за право, а за фактъ и но мнѣнію Карпицкаго, высказанному имъ въ его возраженіяхъ при обсужденіи въ Петербургскомъ юридическомъ обществѣ реферата Буткевича „Новая теорія владѣнія", на томъ основаніи, что оно представляетъ собой не болѣе, какъ только проявленіе права, которое, поэтому, никакъ нельзя считать за самое право. По мнѣнію Полетаева, высказанному имъ въ его возраженіяхъ при обсужденіи этого же реферата Буткевича, напротивъ, владѣніе за фактъ можно считать лишь въ томъ случаѣ, если разсматривать его природу въ отвлеченіи, независимо отъ его юридическихъ послѣдствій, если же имѣть въ виду эти послѣднія, то необходимо признавать его правомъ, а пе фактомъ (Жур. ІОрид. Общ. 1897 г., кн. 1, стр. 17 и 26, проток.) Слѣдуетъ ли считать это владѣніе по нашему закону нравомъ или же фактомъ, то объ этомъ ни Побѣдоносцевъ, ни Шерше-невичъ не упоминаютъ, хотя собственно Шершеневичъ и говоритъ, что владѣніе это, какъ владѣніе юридическое, т.-е правовое, выражается какъ въ томъ, что оно охраняется отъ посягательствъ со стороны другихъ, лицъ, такъ и въ томъ, что при наличности извѣстныхъ условій можетъ превратиться въ право собственности. Опредѣленнѣе высказывается но этому вопросу Поповъ въ его статьѣ „Владѣніе и его защита по русскому гражданскому праву", по мнѣнію котораго, въ виду того обстоятельства, что и по нашему закону
