стигли апогея, когда въ комнату какъ-то бочкомъ, робко протиснулся Красильниковъ.
Онъ остановился посрединѣ комнаты и принялся оглядывать всѣхъ насъ близорукими глазами.
— Красильниковъ, дуся!—вскричалъ Крысаковъ, — Что это вы запропали? Да Боже мой, что съ вами? Вы такъ похудѣли, что на васъ смотрѣть страшно?
— Больны вы были?—спросилъ Кувшиновъ.— Случилось что-нибудь? Влюбились?
— Нѣтъ, что вы, — неувѣренно улыбнулся Красильниковъ. — Только я все это время не находилъ себѣ мѣста. Скажите, господа, хоть сейчасъ — въ чемъ дѣло?
— Какое дѣло? Что такое?
— Въ чемъ я провинился? Что за исторія? Какой медальонъ? —
умоляюще поглядѣлъ на насъ Красильниковъ.
— Медальонъ? — спросилъ полный недоумѣнія Крысаковъ. — Кой чортъ вы толкуете о медальонѣ?
Очевидно, всѣ мы трое такъ добросовѣстно забыли о вяломъ іюльскомъ разговорѣ, что Красильникову пришлось долго напоминать намъ:
— Ну, какъ же! Я вѣдь съ тѣхъ поръ самъ не свой... Ѣздилъ даже въ Кіевъ, впдѣлся съ Маевсквими но они божатся, что ничего не знаютъ... Я заснуть не могу! Можетъ быть, теперь это, наконецъ, можно выяснить...
Я бросилъ взглядъ на Кувшинова: онъ, отвернувишсь, прочищалъ мундштукъ; поглядѣлъ на Крысакова... Онъ съ любопытствомъ разглядывалъ картину на стѣнѣ. Я былъ предоставленъ самому себѣ?.
— Видите ли Красильниковъ... Оказалось, что вы въ это ужасное дѣло были замѣшаны случайно... Простое совпаденiе: того человѣка звали Крашенинниковъ. Понимаете? Теперь все выяснилось, и вы можете быть спокойны. Повѣрьте, что нами... гм!.. руководило только
