летѣлъ вѣтеръ, сорвалъ ихъ съ мѣстъ и побросалъ на землю.
Пришло утро, а звѣздочки наши стоятъ ужъ на землѣ тремя цвѣточками: одинъ красненькій, другой—синенькій, третій—желтенькій. Стоятъ, качаются, другъ другомъ любуются, весело болтаютъ. Нравится имъ цвѣточное житье: свѣтло, тепло, кругомъ пестро. Отлично!
Прожили цвѣточки такъ и недѣльку, другую, а потомъ начали скучать.
— Ну, вотъ! Торчи тутъ на привязи, дальше своей лужайки ничего не увидишь!
Закапризничали, замотались. Подхватилъ ихъ вѣтеръ, сорвалъ съ мѣстъ и понесъ по воздуху.
Пришло утро, а наши цвѣточки летаютъ по воздуху бѣлыми бабочками. Хорошо! Другъ за другомъ гоняются, пляшутъ въ воздухѣ, кувыркаются. Не нарадуются на новую жизнь.
Только прошло денька три, а на четвертый бабочки снова заскучали.
— Охъ, ужъ, это летанье! Мечешься, мечешься… Просто изъ силъ выбьешься и въ глазахъ зарябитъ. Жарко такъ. Фу!
летел ветер, сорвал их с мест и побросал на землю.
Пришло утро, а звёздочки наши стоят уж на земле тремя цветочками: один красненький, другой — синенький, третий — жёлтенький. Стоят, качаются, друг другом любуются, весело болтают. Нравится им цветочное житьё: светло, тепло, кругом пёстро. Отлично!
Прожили цветочки так и недельку, другую, а потом начали скучать.
— Ну, вот! Торчи тут на привязи, дальше своей лужайки ничего не увидишь!
Закапризничали, замотались. Подхватил их ветер, сорвал с мест и понёс по воздуху.
Пришло утро, а наши цветочки летают по воздуху белыми бабочками. Хорошо! Друг за другом гоняются, пляшут в воздухе, кувыркаются. Не нарадуются на новую жизнь.
Только прошло денька три, а на четвёртый бабочки снова заскучали.
— Ох, уж, это летанье! Мечешься, мечешься… Просто из сил выбьешься и в глазах зарябит. Жарко так. Фу!
