Када-то пришелъ Христосъ въ худой нищенской одежѣ на мельницу и сталъ просить у мельника святую милостыньку. Мельникъ осерчалъ: „ступай, ступай отселева съ Богомъ! много васъ таскается, всѣхъ не накормишь!“ Такъ-таки ничего и не далъ. На ту пору случись—мужичокъ привезъ на мельницу смолоть небольшой мѣшокъ ржи, увидалъ нищаго и сжалился: „подь сюды, я тебѣ дамъ“. И сталъ отсыпать ему изъ мѣшка хлѣбъ-атъ; отсыпалъ почитай съ цѣлую мѣрку, а нищій все свою кису подставляетъ. „Что, али еще отсыпать?“—Да, коли будетъ ваша милость! „Ну, пожалуй!“ Отсыпалъ еще съ мѣрку, а нищій все-таки подставляетъ свою кису. Отсыпалъ ему мужичокъ и въ третій разъ, и осталось у него у самого зерна такъ самая малость. „Вотъ дуракъ! сколько отдалъ, думаетъ мельникъ, да я еще за помолъ возьму; чтожъ ему-то останется?“ Ну, хорошо. Взялъ онъ у мужика рожь, засыпалъ и
Када-то пришел Христос в худой нищенской одеже на мельницу и стал просить у мельника святую милостыньку. Мельник осерчал: «ступай, ступай отселева с Богом! много вас таскается, всех не накормишь!» Так-таки ничего и не дал. На ту пору случись — мужичок привез на мельницу смолоть небольшой мешок ржи, увидал нищего и сжалился: «подь сюды, я тебе дам». И стал отсыпать ему из мешка хлеб-ат; отсыпал почитай с целую мерку, а нищий всё свою кису подставляет. «Что, али еще отсыпать?» — Да, коли будет ваша милость! «Ну, пожалуй!» Отсыпал еще с мерку, а нищий всё-таки подставляет свою кису. Отсыпал ему мужичок и в третий раз, и осталось у него у самого зерна так самая малость. «Вот дурак! сколько отдал, думает мельник, да я еще за помол возьму; что ж ему-то останется?» Ну, хорошо. Взял он у мужика рожь, засыпал и
