Передъ Санта-Маурой мы позавтракали пилавомъ изъ ненавистнаго барана и высадили на берегъ англичанина съ лошадью, а передъ Кефалоніей съѣли за обѣдомъ куръ и теленка и избавились отъ крикливыхъ итальянцевъ. Все это обѣщало впереди болѣе спокойную ночь.
Когда послѣ обѣда я развернулъ свою дорожную карту, турецкій офидеръ подошелъ ко мнѣ и спросилъ на ломаномъ французскомъ языкѣ: есть-ли на ней дорога къ Стамбулу.
Я показалъ ему.
— Далеко вы ѣдете ? — заговорилъ онъ.
— Въ Аѳины, въ Константинополь.
— Вы Французъ?
— Русскій.
— Вѣрно по торговьтмъ дѣламъ?
— Нѣтъ, только изъ любопытства.
Онъ посмотрѣлъ на меня съ удивленіемъ и недовѣрчивостью. Я въ свою очередь узналъ, что его зовутъ Османъ-агою и что онъ ѣдетъ на бэйрамъ въ Константинополь.
Впрочемъ, турокъ величалъ себя агою на томъ-же, кажется, основаніи, какъ у насъ статскіе совѣтники любятъ величаться генералами.
При закатѣ солнца мы пришли къ Занту. Берег а Іоническихъ-острововъ голы и лишены зелени, только кое-гдѣ одинокая хижина или вѣтреная мельница показываютъ, что на нихъ есть населеніе. Зантъ гораздо веселѣе и привѣтливѣе. Высокіе берега его покрыты зеленью оливковыхъ рощъ и виноградниковъ, а по вершинамъ горъ лѣпятся вѣтреныя мельницы, поворачивая медленно своей восьмикрылой звѣздою. У подножія холмовъ, полукругомъ замыкающихъ портъ, раскинутъ красивый городъ, съ рядами бѣлыхъ домиковъ, которые гнѣздятся по берегу, какъ стая отдыхающихъ чаекъ. Когда мы остановились, весь онъ былъ залитъ розовымъ свѣтомъ вечерней зари, въ которомъ окрестныя горы тонули черными силуэтами.
Нигдѣ не слыхалъ я такого шума, съ какимъ здѣсь спу-
