мараѳонскую битву. Пинакотека, древняя картинная галерея, открываетъ уже входъ и два боковыя окна съ изящными карнизами, на которыхъ видна еще пунсовая и голубая краска, не поблекшія въ продолженіе двадцати столѣтій. Оба эти маленькія зданія кажутся не строеніями, а какими-то художественными игрушками, надъ которыми работалъ не архитекторъ, а скульпторъ. Съ непривычки странно какъ-то видѣть ихъ подъ открытымъ небомъ: такъ и кажется, что любуешься ими въ какомъ-нибудь музеѣ.
Мы прошли на площадку Акрополя, на то самое мѣсто, гдѣ при Периклѣ стояла колоссальная бронзовая статуя Минервы, въ десять саженъ вышины, съ золотымъ копьемъ, которое въ то время, какъ крестъ Ивановской-колокольни, издали привѣтствовало путниковъ. Съ правой стороны раскидывается колоссальный Партенонъ, съ лѣвой изящный Эрехтеонъ.
Я сомнѣваюсь, чтобъ можно было передать красоту Партенона, не только перомъ, но даже и кистью. Что, кажется, особеннаго въ этомъ полуразрушенномъ четыреугольникѣ, обведенномъ со всѣхъ сторонъ поврежденными дорическими колоннами, пожелтѣломъ, изувѣченномъ, безъ кровли, съ голыми фронтонами, съ обнаженнымъ фризомъ; а между-тѣмъ нельзя налюбоваться этимъ архитектурнымъ скелетомъ. Онъ стоитъ предъ вами во всей поэзіи живописныхъ развалинъ. Бывало, при видѣ какого-нибудь полуразрушенная зданія, невольно стараешься представить его въ первобытной полнотѣ. Партенонъ прекрасенъ такъ, какъ есть, безъ всякихъ усилій воображенія и мысленныхъ реставрацій. Цѣлый онъ былъ конечно полнѣе, но кажется никогда не могъ быть изящнѣе. Время, похищая у зданія его цѣлость и украшенія, придало неописанную красоту его мрамору. Съ сѣверной стороны онъ потемнѣлъ, но не той грязной копотью, которая обратила лондонскаго Павла въ какую-то каменно-угольную массу съ бѣлыми лысинами, a нѣжнымъ свѣтло-сѣрымъ отливомъ, мягкимъ и пріятнымъ. На южномъ-же фасадѣ сѣрый мраморъ переходитъ въ золотистый цвѣтъ соломы съ лег-
