плохое шоссе, которое пролегало къ сѣверу по низменной долинѣ. Направо рядъ холмовъ, постепенно возвышаясь, сливается съ подножіемъ Гиметскихъ-горъ, налѣво тянется ближайшій отрогъ мраморнаго хребта Пентелики, а между ними изрѣдка мелькаютъ вдали снѣжными пятнушками отдаленныя вершины Парнаса. Поа мѣрѣ удаленія отъ города природа становилась живописнѣе. Правда, горы тянулись еще обнаженной стѣною, но вокругъ стала-показываться зелень, и безплодные пустыри начали смѣняться небольшими луговинами съ кустиками душистаго онмари, которые такъ и залиты были цвѣтами, сверкавшими на солнцѣ, какъ синіе огоньки.
Не смотря на то, что часть аѳинскаго населенія жила уже въ Кефисіи, дорога была очень-пустынна. Мы не встрѣчали ни экипажей, ни пѣшеходовъ. Кое-гдѣ только попадались солдаты[,] орофилаки или пограничной стражи, и всякій разъ по-парно. Въ вышитыхъ золотомъ пегли и бѣлыхъ юпкахъ, въ красныхъ фесахъ и башмакахъ, съ цѣлымъ арсеналомъ пистолетовъ и атагановъ на поясѣ; въ иномъ мѣстѣ двое такихъ атлетовъ шли по шоссе тихой, граціозной поступью, въ другомъ стояли гдѣ-нибудь подъ оливковымъ деревомъ, опершись на длииныя, сверкающія насѣчкою ружья и живописно перегнувъ свою тонкую талію.
— Скажите, зачѣмъ здѣсь эти солдаты? — спросилъ я своего товарища.
— Смотрѣть за клефтами! — отвѣчалъ онъ.
— Да неужели разбойники грабятъ и на этой дорогѣ, подлѣ самыхъ Аѳинъ?
— A гдѣ-же можетъ быть больше поживы, какъ не здѣсь. Тутъ ѣздятъ все люди хлѣбные — министры, негоціанты; утащить такого человѣка въ горы — значитъ добыть капитала... А кстати: не хотите-ли, я познакомлю васъ съ однимъ изъ такихъ молодцовъ?
— Съ клефтомъ?
— Съ настоящимъ, кровнымъ клефтомъ.
