И онъ поднесъ мнѣ къ самому носу два растопыренные пальца.
Я подалъ ему еще цванцигеръ. Онъ торопливо схватилъ его, но въ ту-же минуту закричалъ такъ, какъ-будто я отнималъ у него и прежнія деньги. Мнѣ становилось неловко. Чтобъ отвязаться отъ него, я хотѣлъ уже заплатить за цѣлый день, какъ вдругъ проводникъ мой торопливо повернулся и исчезъ за угломъ. Это меня чрезвычайно удивило. Но загадка тотчасъ-же объяснилась: въ нѣсколькихъ шагахъ показалась рыжая фигура англійскаго полисмена.
Завтракъ мой былъ настоящимъ представителемъ Іоническихъ-острововъ. Мнѣ подали англійскій ростбифъ и цѣлую корзину фигъ и абрикосовъ, портеръ и черный кофе въ миніатюрной чашечкѣ.
Я вышелъ бродить по городу. Не смотря на палящій жаръ, улицы казались оживленными. На нихъ встрѣчаются безпрестанно коляски и кэбы съ англійской упряжью, островитяне въ алыхъ и голубыхъ курткахъ на неосѣдланныхъ ослахъ, католическіе падре подъ широкополыми шляпами à la don Basilio, англійскіе офицеры въ красныхъ мундирахъ, греческіе попы съ большими бѣлыми зонтиками. Все это придаетъ городу видъ очень живописный. Солнце загнало меня въ городской садъ, который называется здѣсь Эспланадой. Какая пышная растительность! Прямыя аллеи изъ колоссальныхъ акацій полны тѣнью и прохладой, а между ними — то темный кипарисъ взлетаетъ вверхъ тонкимъ обелискомъ, то вѣерная пальма широко раскидываетъ свои изящные листья. Но запахъ отъ лимонныхъ деревьевъ и цвѣтущихъ гераній такъ густъ и поразителенъ, что черезъ часъ мнѣ стало душно въ этой благовонной атмосферѣ, и я вышелъ перевести духъ отъ ошеломляющаго избытка благоуханія.
На улицѣ встрѣтилъ меня мой утренній проводникъ. Съ необыкновенной кротостью и привѣтливой улыбкой освѣдомился онъ, доволенъ-ли я гостинницей. Я поблагодарилъ его за любезность, но онъ не отставалъ отъ меня.
И он поднес мне к самому носу два растопыренные пальца.
Я подал ему еще цванцигер. Он торопливо схватил его, но в ту же минуту закричал так, как будто я отнимал у него и прежние деньги. Мне становилось неловко. Чтоб отвязаться от него, я хотел уже заплатить за целый день, как вдруг проводник мой торопливо повернулся и исчез за углом. Это меня чрезвычайно удивило. Но загадка тотчас же объяснилась: в нескольких шагах показалась рыжая фигура английского полисмена.
Завтрак мой был настоящим представителем Ионических островов. Мне подали английский ростбиф и целую корзину фиг и абрикосов, портер и черный кофе в миниатюрной чашечке.
Я вышел бродить по городу. Несмотря на палящий жар, улицы казались оживленными. На них встречаются беспрестанно коляски и кебы с английской упряжью, островитяне в алых и голубых куртках на неоседланных ослах, католические падре под широкополыми шляпами à la don Basilio, английские офицеры в красных мундирах, греческие попы с большими белыми зонтиками. Все это придает городу вид очень живописный. Солнце загнало меня в городской сад, который называется здесь эспланадой. Какая пышная растительность! Прямые аллеи из колоссальных акаций полны тенью и прохладой, а между ними — то темный кипарис взлетает вверх тонким обелиском, то веерная пальма широко раскидывает свои изящные листья. Но запах от лимонных деревьев и цветущих гераний так густ и поразителен, что через час мне стало душно в этой благовонной атмосфере, и я вышел перевести дух от ошеломляющего избытка благоухания.
На улице встретил меня мой утренний проводник. С необыкновенной кротостью и приветливой улыбкой осведомился он, доволен ли я гостиницей. Я поблагодарил его за любезность, но он не отставал от меня.
