Все эти новые государственные образования представлялись, однако, в экономическом и политическом отношениях настолько слабыми, что дальнейшее развитие • их и охрана их независимости — являлись возможными лишь при условии тесной экономической и политической их связи с какою-либо из мощных европейских стран.
В момент отделения прибалтийских государств руководящую роль в них играла немецкая или онемеченная буржуазия (представители городской промышленности и крупные землевладельцы): национальная буржуазия (латвийская, эстонская) была слаба. Этим определилась, в известной мере, политическая ориентация новых прибалтийских государств в первый период после их образования: не только Эстония, Латвия, но и Литва и даже Финляндия обратились к Германии с официальными предложениями «установить вечный и прочный союз, к-рый должен найти свое воплощение в военном, транспортном, таможенном и монетном единении»; при этом, соединенный ландрат Лифляндии, Эстляндии, Риги и Эзеля (декларация 12 апреля 1918) и Литовский сейм (манифест 11 декабря 1917) — предполагали довести объединение с Германской империей даже до личной унии в лице прусского короля. Обращения эти обусловлены были, конечно, в значительной мере фактом оккупации территории Прибалтики германскими войсками.
Правительство императорской Германии с величайшей готовностью «пошло навстречу» этим, до известной степени, им же инспирированным пожеланиям. Оно оказало прибалтийской буржуазии активнейшую поддержку в классовой борьбе, охватившей в те годы Прибалтику, стремясь закрепить за немецкими капиталистами и помещиками господство, которому угрожал подъем революционного (в частности, крестьянского) движения. В Финляндии 20 — тысячный экспедиционный корпус фон-дер-Гольца,. высадившийся 3 апр. 1918, обеспечил победу финской буржуазии в гражданской войне.
Овладение Прибалтикой было существенно важно для Германии прежде всего в отношении стратегическом, т. к. оно передавало в руки германцев подступы к Петрограду с суши и с моря (Даго и Эзель). Считаясь со степенью экономической и политической слабости отдельных прибалтийских государств, германский империализм стремился к непосредственному захвату наиболее слабых Эстонии и Латвии, сохраняя за более сильной Финляндией внешне самостоятельное существование, при условии проведения ею желательной Германии политики; это последнее условие казалось обеспеченным с того момента, как финляндский сейм 9 октября 1918 избрал королем германского принца Фридриха-Карла Гессенского.
Стремление прибалтийских государств найти опору в Германии вызвало неприязненное отношение к ним со стороны Антанты. Из всех вновь образовавшихся государств только Финляндия получила признание нек-рых (кроме Германии) европейских держав (Швеции — 4 янв. и Франции — э января 1918); притом признание этопроизошло в тот период, когда Финляндия не стала еще на путь тесного сближения с Германией. Остальные государства признания не получили.
Поражение Германии в империалистской войне и крушение Германской империи открыли новый период в истории Прибалтики: уход оккупационных германских войск из Латвии, Эстонии и Литвы дает пролетариату перевес в классовой борьбе, приобревшей значительную напряженность в послевоенные годы. В итоге, в указанных государствах власть переходит к советам рабочих и солдатских депутатов: в Эстонии — в ноябре 1918, в Латвии и Литве — в декабре 1918. 23 дек. 1918 ВЦИК признал независимость всех трех названных республик. Однако, все они просуществовали недолго: при поддержке держав Антанты, а также Финляндии и Швеции, буржуазии прибалтийских стран удалось восстановить свое господство.
С этого момента государства Прибалтики подпадают под прямое влияние стран Антанты; этим определяется отныне их политика (в частности, политика по отношению к СССР). В период активных действий против Советского Союза это выразилось в том, что на территории прибалтийских государств формировались белогвардейские отряды Булак-Балаховича, Юденича, Теллера, Вермонта, сыгравшие значительную роль в интервенции (см. Гражданская война). Наступление Юденича на Петроград было выполнено при активной поддержке Эстонии и Финляндии (перерыв Эстонией мирных переговоров с РСФСР в сентябре 1919, Олонецкий поход финляндских белогвардейцев 1919).
Дальнейшая судьба новых прибалтийских государств ставилась в этот период Антантой в прямую зависимость от исхода шедшей в России гражданской войны.
Только за Польшей и Финляндией право независимого существования признавалось неоспоримым; в отношении остальных государств Антанта воздерживалась от определенных заявлений: в ноте Верховного совета держав Согласия 26 мая 1919 на имя Колчака ему предъявлялось лишь требование признания автономности территорий Латвии, Литвы и Эстонии при восстановлении «единой неделимой России»; окончательное решение судьбы этих территорий передавалось Лиге Наций. Требование это было принято Колчаком (4 июня 1919). В соответствии с этим, в Лигу Наций принята была (16 дек. 1920) только Финляндия; аналогичные ходатайства Литвы, Латвии и Эстонии были отклонены.
Неопределенность отношения к трем «малым республикам» объяснялась различным отношением империалистов Франции и Англии к вопросу о «восстановлении России» в случае победы Колчака. Предполагая опереться на «будущую Россию» в обострявшемся соперничестве с Англией и «надзоре» за побежденной Германией, Франция находила рациональным присоединение трех названных государств к России; напротив того, Англия, в силу тех же соображений, считала для себя более
