империалистской войны Г., подобно всей индусской буржуазии, оставался лойяльным по отношению к британскому правительству, к-рое, нуждаясь в помощи материальной и людьми со стороны своей колонии (Индия дала союзникам 1 млн. солдат), сделало ряд экономических уступок туземной буржуазии, а в виде программы Монтегю-Челмсфорда наметило введение в Индии органов самоуправления. Но когда, с одной стороны, миновала военная опасность, а с другой — в воздухе почувствовалось надвигающееся возмущение угнетенных народных масс, пробужденных уроками войны и рус. революции, британское правительство забыло о всех своих обещаниях. Бросив в виде реформы 1919, представляющей подобие весьма урезанного самоуправления, подачку верхушке имущих классов, оно введением билля Раулетта восстановило цензуру, тайную полицию, военно-полевые суды (см. Индия, исторический очерк). Обманутую в своих ожиданиях страну охватила буря негодования. Выразителем этого поворота в настроениях масс явился Г., остававшийся до 1919 на втором плане в индийском национальном движении. До кризиса 1919—22 национальное движение Индии, организационным ядром к-рого служил Всеиндийский конгресс, ограничивалось кругами буржуазии и интеллигенции.
Г. связал с ним миллионные массы крестьян и рабочих. Для борьбы с британским правительством он пустил в ход испытанное им уже в Юж. Африке оружие Сатьяграха. В ответ на билль Раулетта Г. призвал массы к «харталу» — всеобщей национальной забастовке. Призыв этот был встречен с энтузиазмом.
По стране прокатилась волна стачек, манифестаций и демонстраций. Местами произошли стычки с полицией. Со стороны правительства посыпался ряд репрессий, закончившихся кровавой бойней в Амритсаре, где войсками была расстреляна совершенно мирная манифестация (см. Индия, исторический очерк). Не изменяя своей тактики ненасильственного сопротивления, Г. продолжал дело организации сил Индии, занявшись объединением мусульман и индусов, вражду к-рых — результат ряда экономических условий, осложнявшихся различными идеологическими наслоениями прошлого, — в качестве «третьего радующегося», всегда искусно использовало британское правительство. На происходившей 30 июня 1920 совместной конференции магометан и индусов была принята предложенная Г. программа несотрудничества (non-cooperation), призывавшая в отрицательной своей части народ бойкотировать англ. учреждения, не посещать правительственных школ, не вступать в деловые сношения с англичанами, бойкотировать все англ. продукты и товары и пр. В положительной же части она сводилась к проповеди «свадеши», к-рое должно было обеспечить экономическую независимость Индии: для этого предлагалось бойкотировать чужеземные ткани и употреблять только ткани туземного происхождения, изготовляемые с помощью архаической ручной прялки (проповедь «чарки» — прялки). Утопически-реакционный лозунг свадеши, в к-ром так ярко отражается мелкобуржуазный идеал Г., небыл, конечно, страшен для англичан. Более чувствительна была для них первая часть программы несотрудничества, развернувшаяся с особенной силой в 1921. Но массы, конечно, не могли остаться в рамках предначертанной Г. тактики, в к-рой он, выражая интересы имущих кругов, особенно настойчиво подчеркивал, что необходимо «воздерживаться от насилия против собственности».
В ряде мест вспыхнули аграрные беспорядки и забастовки рабочих, направленные уже против туземных землевладельцев и капиталистов, произошли кровавые столкновения с правительственными войсками. Факты этого рода заставляют Г. отложить провозглашение нового намеченного им орудия борьбы с англ. правительством — всеобщего гражданского неповиновения, означавшего, в отличие от лозунга несотрудничества, прямое нарушение закона (отказ платить налоги и подати, отказ от военной службы и пр.).
Венцом тактики несотрудничества явился грандиозный повсеместный бойкот принца Уэльского, посетившего в конце 1921 Индию. Оскорбленное в своих патриотических чувствах и взбешенное правительство произвело массовые аресты. В ответ на эти репрессии Г. собирался снова провозгласить лозунг всеобщего неповиновения. Сигнал к движению должен был быть подан 9 февр.
1922 в Бар доли (местности в Бомбейском президентстве). Но за несколько дней до того в местечке Чаура-Чаури толпа, возмущенная бесчинствами полиции, подожгла полицейский участок вместе с укрывшимися в нем агентами власти. Узнав об этом инциденте, Г. отменил лозунг неповиновения, сорвав таким образом нараставшее революционное движение. Каковы бы ни были субъективные мотивы этого акта Г., горячо выступившего против «эксцессов черни», нарушившей завет ненасилия, но объективная подоплека его — страх революции неимущих против имущих — ясно обнаруживается в резолюции о приостановке движения, принятой заседавшим под председательством Г. в Бар доли комитетом конгресса, — резолюции, в ряде пунктов к-рой звучит призыв к крестьянам платить арендную плату своим помещикам. Решение комитета конгресса нанесло смертельный удар движению. Плоды трехлетних усилий были сразу потеряны.
Англичане вновь стали хозяевами положения. Преданная своими вождями «чернь» замолкла, и когда 10 марта 1922 полицейские пришли арестовать Г., это не вызвало никаких протестов со стороны населения.
Приговоренный по суду к шестилетнему тюремному заключению, Г. был, однако, выпущен задолго до этого срока, в февр. 1924.
Британское правительство могло это спокойно сделать: Махатма перестал быть опасным для него. К моменту выхода Г. на свободу политическая обстановка в Индии успела уже резко измениться. На авансцене политической жизни находилась основанная Дасом партия свараджистов, поставившая себе задачей использование для борьбы за сварадж (самоуправление) всех конституционных возможностей. Безуспешно попытавшись сперва лишить влияния свараджистов, Г. в ноябре 1924 заключил с ними соглаше-
