1811, в Вюртемберге — в 1817, в Мекленбурге — в 1820, а в Бадене даже до революции — в 1783), то с фактическим раскрепощением крестьянина — с освобождением его от всей совокупности феодальн. повинностей, тяготевших над обрабатываемой им землей, — не торопились. Правда, крестьянская проблема была радикальным образом разрешена в королевстве Вестфалии, отданном Наполеоном I своему брату Жерому, и вообще в тех областях, где господствовали французы. Но проведенные здесь реформы оставались в силе недолго, т. к. наступившая после поражения Наполеона реакция довольно широко восстанавливала прежние порядки, и крестьянство, отведавшее последствий Великой революции, должно было дожидаться своего действительного раскрепощения вместе со всей остальной Германией.
Чтобы раскрепостить ту самую землю, к-рую в течение столетий пахали и возделывали его предки, крестьянин, освобожденный отличной зависимости, должен был выкупить у сеньера-помещика обременявшие его надел повинности и оброки. Положение осложнялось еще тем, что акты об освобождении крестьян в большинстве стран (напр., в Баварии и Вюртемберге) не делали выкуп обязательным, а предоставляли дело обоюдному соглашению сторон, т. е. по сути дела, воле помещика; реальное закрепощение крестьянина, несмотря на его формальное освобождение, оставалось в силе, если это соответствовало расчетам помещика. Кроме того, крестьянин для выкупа повинностей нуждался в сумме, во много раз превосходившей размеры его ежегодных обязательств.
Поскольку государство одновременно с актом освобождения, как правило, не приходило ему на помощь организацией соответствующих учреждений ипотечного кредита, его раскрепощение — в особенности если это был крестьянин-бедняк — носило чисто декларативный характер. Потребовался новый всплеск революционной волны, чтобы подвинуть вперед разрешение крестьянского вопроса. Мы имеем в виду июльскую революцию 1830, отзвуки которой заставили многие германск. правительства более решительно заняться реформой. Саксония сделала обязательным выкуп по желанию одной из сторон и организовала земельный рентный банк для облегчения выкупной операции (1832). Примеру Саксонии последовал ряд других государств заэльбской Германии, в т. ч. Баден, Ганновер, Гессен и Вюртемберг, которые на протяжении 1830 — х гг. провели у себя ряд аналогичных мероприятий. Но и в этих государствах оставалось неотмененным и невыкупленным множество феодальных повинностей, а в такой стране как Бавария до 1848 почти ничего не было сделано для проведения выкупа. 1848 год вчерне разрешил эти вопросы в зап. германских государствах. Мы говорим «вчерне», потому, что с устранением всякого рода феодальных пережитков законодательным учреждениям пришлось возиться еще в 1890 — х и и даже 1900 — х гг., а в Баварии остатки обязательств, связанных с освобождением крестьян, были отменены лишь постановлениями ландтага в 1920 и 1922.Более подробного рассмотрения заслуживает история освобождения крестьян на востоке, в районах крупного помещичьего хозяйства. В Мекленбурге крестьяне по закону 1820 должны были получить личную свободу в течение 4 лет. Но эта свобода означала одновременно и «освобождение» от земли. Никаких прав на землю крестьянину предоставлено не было. На случай, если он попадет в положение паупера, ему были уготованы скорпионы, позаимствованные из кровавого англ. законодательства против «бродяг»: экспроприированного крестьянина и его семью ожидала каторга в рабочем доме. В более мягких формах, но тоже с широкой экспроприацией крестьянских земель, протекала реформа в Пруссии. Невиданный военный разгром под Иеной и Тильзитский мир, который лишил Пруссию половины ее территории, показали, чтб значит воевать при помощи армии из крепостных крестьян.
Правительство и дворянство поняли, что двинуть снова прусского крестьянина против наполеоновских армий, не дав ему свободы, нельзя будет, и что само освобождение может притти снизу. Отмена крепостной зависимости была провозглашена эдиктом 1807, при чем крестьянам было обещано упорядочение их прав на землю после освобождения от французов. Но юнкерство принимало все зависевшие от него меры, чтобы возможно дольше затянуть земельную реформу. Оно ставило себе задачей концентрацию в своих руках земель, находившихся в фактическом владении крестьянства, и создание обширного кадра сельского пролетариата и полупролетариата, столь необходимого для поддержания и развития крупного помещичьегохозяйства. И оно добилось своего. В 1811 был издан закон, согласно которому крестьяне становились собственниками, ценою уступки помещику от трети до половины своего надела (в зависимости от прочности прав, на основании к-рых крестьянин пользовался землею). Хотя уже этот закон давал в руки юнкерства оружие для грандиозной экспроприации крестьянской земли (большинство прусских крестьян должно было уступить помещику половину своих наделов), оно им не удовлетворилось и, в результате упорной борьбы, выговорило себе дополнительные льготы, нашедшие свое отражение в так наз. декларации 1816. Если закон 1811 распространялся далеко не на все крестьянские хозяйства, то «декларация» еще больше ограничила их число. Из действия закона прежде всего были изъяты все крестьяне, не имевшие полной упряжки (нетяглые) и обязанные перед помещиком «пешей» барщиной; этим путем сразу была скинута со счетов половина крестьянских хозяйств. Из «тяглых» крестьян под закон не подпали те, к-рые не были внесены в кадастр, т. е. обрабатывали помещичьи земли, не обложенные земельной податью. Но даже кадастрированное «тяглое» хозяйство исключалось из действия закона, если оно образовалось за пятидесятилетие, протекшее с 1764, когда вступил в силу закон о запрещении отнимать крестьянские земли. Те крестьяне, на которых распространялась «декларация», могли стать свободными соб-
