сильный подъем земледелия как в Англии, так и в ряде континентальных стран (Франция, Голландия, Испания, Италия и Швеция). Для упрочения достигнутых результатов Франция и Голландия ввели ввозные пошлины на хлеб, а Англия законом 1815 сделала невозможным доступ иностранной пшеницы при цене на внутреннем рынке ниже 80 шилл. за квартер (27, 6 шилл. за гл) и установила почти запретительные пошлины для других видов зерна. Результатом всего этого было резкое сокращение хлебного экспорта Г. Так, вывоз хлеба из Данцига и Эльбинга, составлявший за пятилетие 1801—1805 в среднем 2, 3 млн. гл в год, упал к 1821—25 в семь раз.
В течение первых лет после падения Наполеона цены на хлеб стояли еще на довольно высоком уровне; причиной тому были последствия страшного голода, постигшего страну в 1816—17. Но как только сел. х-во несколько оправилось, в начале 1820 — х гг. разразился глубочайший аграрный кризис, длившийся в течение целого десятилетия.
Хлебные цены пали в 2—3 раза; подешевели и прочие продукты сел. х-ва, в особенности шерсть. Особенно сильно были затронуты кризисом помещичьи хозяйства, которые, в отличие от крестьянских, широко работали на рынок. Обремененные ипотеками еще в период высоких хлебных цен, они не в состоянии были платить проценты и массами продавались с молотка. В Вост. Пруссии четыре пятых юнкерских имений переменили во время кризиса своих владельцев. В той же Вост. Пруссии в 1826 находились под секвестром 154 имения, а 85 были проданы с аукциона. В Померании за пятилетие 1825—29 попадало ежегодно под секвестр в среднем 107 имений. Продолжительность кризиса была связана не только с сокращением экспорта, но и со слабостью спроса со стороны города. Лишившись после падения континентальной блокады мощной защиты от англ. конкуренции, многие отрасли герм. промышленности, а вместе с ними и торговля, сами вступили в полосу длительной депрессии, и город, разумеется, не мог при таких условиях способствовать преодолению аграрного кризиса.
Удельный вес промы шл енного производства Г., несмотря на многовековое развитие городского ремесла, был в начале 19 в. весьма невелик. В ремесле, представлявшем тогда основную и самую распространенную форму промышленного производства, по всей Пруссии (1816) было занято не более 3, 9% всего населения, т. е. около 400 тыс. чел., включая сюда мастеров, подмастерьев и учеников. Поскольку эти данные исходят от старой прусской статистики, которая едва ли могла методологически отделить собственно ремесленников от работников домашней капиталистической промышленности, надо думать, что в указанное число входило и подавляющее большинство последних. Некоторое представление о роли капиталистического производства могут дать интересные подсчеты Леонарди, касающиеся, правда, несколько более раннего периода (1785). Согласно этим подсчетам, в предприятиях капиталистического типа тогдашнейПруссии, не включавшей еще ряда теперешних запади, территорий, было занято 165тыс. рабочих, дававших годовую продукцию в 91 млн. марок. Но из этих 165 тыс. чел. 150 тыс. с годовой продукцией в 63 млн. марок работало преимущественно на началах домашнекапиталистической промышленности (льняное ткачество, суконное производство, шелковая индустрия ит. д.). Если мы прибавим сюда, что в 1801—20 Г. производила в среднем каменного угля 0, 3 млн. т, — почти в 100 раз меньше, чем накануне империалистской войны, и почти в 9 раз меньше, чем производила в те же годы Англия, — то мы получим достаточное общее представление о состоянии германской промышленности в этот период.
Но если общий размах промышл. производства Германии был весьма скромен не только по нашим теперешним понятиям, но и на фоне хозяйственного развития Англии конца 18 и начала 19 веков, то отдельные отрасли герм. промышленности и, в частности, ремесла успели к тому времени занять довольно прочные позиции. Сосредоточенные в городах, они достигли высокой степёни совершенства, и нек-рые из них широко работали на вывоз. Сюда относятся прежде всего ремесла Нюрнберга с его карандашами, домашней утварью, резными изделиями и т. д., находившими себе сбыт не только в Сев. и Юж. Европе, но и за океаном. Широкой известностью пользовался и Аугсбург, поставлявший изделия из золота, серебра и меди и мелкие музыкальные инструменты, Золинген с его ножами и ножницами, Ремшейд с его стальными инструментами, и т. д.
Мы не говорим уже о ряде городов и ремесел, которые работали, преимущественно, на внутренние рынки. Домашнекапиталистическая и фабрично-заводская промышленность была рассеяна по всей стране, гл. обр. вне городов. Это объясняется, с одной стороны, ее зависимостью от районов производства сырья (лес, лен, руда) и географического распределения двигательной силы воды и, с другой стороны, монополией ремесла, которое долго и упорно боролось в городе против всякой нецеховой индустрии. Домашняя промышленность была тесно связана с купцом, который не только снабжал кустаря-ремесленника сырьем, орудиями и деньгами, выполняя функции раздаточной конторы, но в большинстве случаев основывал свои предприятия для окончательной обработки товара (крашение и аппретура в текстильном деле и т. п.). Из отраслей обрабатывающей промышленности наиболее выделялась текстильная (суконная и полотняная), имевшая довольно щирокую сырьевую базу. (Одна только Пруссия в 1816 имела 8.261 тыс. овец, в том числе 8, 7% мериносовых и 20, 8% улучшенных пород, а посевы льна с давних пор были широко распространены по Г., давая наилучшие результаты в Силезии.) Силезская и ганноверская промышленность не только снабжала полотном германские рынки, но и экспортировала его в другие страны, в частности, в Северн, и Юж. Америку и в Вест-Индию. Гораздо меньшее значение имела хлопчатобумажная промышленность. Если душевое потребле-
