(нередко встречающуюся в среде мелкой буржуазии) идеологию, по которой главная ценность для человека (не нарушающая его социальных связей, но в критических случаях берущая перевес над ними) это — его право на свободную и разумную жизнь. Вопросы эти, настойчиво и ярко поставленные Сократом, захватили его приверженцев, испытавших сильнейшее впечатление от его личности, и стали усиленно разрабатываться в их кругу. В результате ученики Сократа создают несколько философских школ, каждая из к-рых по-своему дает ответ на одну и ту же основную проблему: какое знание является достоверным и в чем подлинное благо человека, открываемое этим достоверным знанием. Киническая школа (см. Киники) объявляет таким благом «добродетель», сводя ее к простой, здоровой жизни; Киренская школа (см.) — наслаждение, Мегарская школа (см.) — теоретическое знание.
С особенной яркостью отразил в своем мировоззрении влияние социальной среды самый одаренный ученик Сократа, потомок старинного аристократического рода — Платон (см.), у к-рого враждебность его класса ко вновь восторжествовавшей в Афинах (на исходе 5 в.) демократии и полное отчуждение от нее в связи с гибелью Сократа претворились в резкое осуждение всей существующей действительности. Платон провозглашает теорию двух миров, по к-рой наш здешний мир оказывается не только недолжным и подлежащим коренной переделке, но «ненастоящим» миром, лишенным самостоятельного бытия и по своей вечной текучести несоответствующим требованиям истинного познания. Истинное познание должно иметь вечный, неизменный предмет, а потому оно направляется на нездешний мир, мир наиболее общих, одному лишь чистому мышлению открывающихся образов — «идей». Совершенно определенные в своем содержании, незыблемые в своей разумом установленной природе, эти идеи одни обладают истинным бытием, и вся задача философа в том, чтобы постепенно открывать их благодаря ’ их последовательной зависимости друг от друга, как бы «припоминать» их, переходя в диалектическом процессе к понятиям все более основным, а потом, выводя из этих последних более сложные сочетания. Напротив, наша здешняя действительность своей природой обречена на непрестанное колебание между бытием и небытием (здесь прав Гераклит), и все, что есть сколько-нибудь устойчивого и закономерного в ней, только слабое отображение вечного прообраза — идеи.
. Проникнутый пифагорейской мыслью о решающем ( значении математических определений для здешнего мира, Платон, по удачному античному выражению, «математизировал природу». Однако устанавливая всюду геометрические формы и числовые пропорции, Платон основное значение придавал не несовершенному проявлению таких форм в конкретной действительности, а точному установлению их природы, раскрытию их элементов и прослеживанию связи этих элементов между собой. Так, например задачей астрономии он считал не изучение «этих пестрых узоров на небе»,. а те «истин 146
ные движения», к-рые происходят согласно «правильному числу» и «правильным фигурам», и точно также задачей теории гармонии — не измерение конкретно различаемых тонов, а рассмотрение «гармонирующих» и «негармонирующих» между собою чисел. Поэтому, сближая под влиянием пифагорейцев идеи с числами, а в конце своей жизни даже отожествив их полностью между собой, Платон вместе с тем не получил каких-либо существенных результатов для математического выражения законов природы, и последний период его деятельности был посвящен абстрактной и бесплодной метафизике числа.
Отрывая в теоретической области идеи от действительности для подрыва значения этой действительности, Цлатон в то же время в области практической хотел их использовать как норму для пересоздания этой действительности, и он поставил себе (в главном своем произведении «Полития») задачу начертать идеальный образ «нормальной» человеческой души и «правильного» государства на основе идеи «справедливости». Но эта попытка и в том и в другом случае не привела к положительным результатам. В области индивидуальной этики Платон оказался лишь в состоянии выдвинуть идеал вполне владеющего своими страстями и предающегося умственному созерцанию мудреца. Что же касается намеченного им политического идеала, то классовая база этого последнего проступила самым откровенным образом. Его «идеальное» государство своим кастовым устройством было предназначено к тому, чтобы увековечить социальное неравенство; последнюю цель свою оно полагало в том, чтобы привилегированный слой — умственная аристократия — мог предаваться за счет труда низшего класса интеллектуальным наслаждениям; наконец, устанавливая среди высших классов коммунистическую организацию для того, чтобы частные интересы не мешали «правителям» в их работе для государства, оно в конечном счете само должно было служить обеспечению определенных частных интересов этих же правителей. Иначе говоря, критика действительности, порожденная определенным классовым настроением, естественным образом завершилась политической теорией, направленной на удовлетворение ярко выраженного классового интереса; а в то же время в качестве общего философского мировоззрения платонизм со своим учением о двух мирах стал образцом метафизического идеализма.
Ученик Платона — Аристотель (см.) выступает уже при другой политической обстановке и как представитель других общественных групп; свою философскую систему он создает в Афинах (во второй половине 4 в.) в ту эпоху, когда народовластие, против которого боролся Платон, фактически заменилось там господством консервативно настроенной буржуазии (после распадения второго морского союза). Сам — «умеренный до чрезмерности», Аристотель отдает свои симпатии «среднему классу», умеренным зажиточным кругам, обеспечивающим наиболее устойчивую политическую жизнь. Его собственный интерес — всецело в теоретической работе. Происходя из семьи, где меди-
