занимает образ священника — «искателя правды». Таковы Яков в «Глухом уезде», Иван в «Стране отцов». Им противопоставлены образы сознательного «стяжателя», иногда культурного (Рудометов в «Стране отцов»), а чаще трусливого обывателя-священника, ни в чем не сомневающегося, любящего выпить и «солено закусить» и более всего на свете боящегося епархиальн. начальства (Онуфрий в «Глухом уезде» и др.).
Сюжеты произведений Г. — О. почти всегда построены на конфликте священника — «искателя» с мрачной действительностью в лице или его «сребролюбивых собратий» («В глухом уезде», «Страна отцов») и мироедов-кулаков («Пастырь добрый»), или его же собственной семьи и подчиненных по клиру («Капитан Кук»), или же наконец исправников и прочего «начальства» («Идеалист»).
Интересен образ Якова, «богоискателя», теряющего веру в бога и его «чудо» (следствие социального расслоения рус. духовенства в годы социальной бури и эпохи реакции). Помимо «богоискательства» характерна для героев Г. — О. и «вера в человека», роднящая Г . — О . с Горьким. — Из крестьянских типов («О. Памфил», «Где ветлы стояли», «Конокрад») значителен крестьянин Чекмырев («Последний час») — представитель бедняцкой части деревни, борец против засилья кулака в лице Шароварова. Процесс социального расслоения деревни, ее закабаления капитализмом дан и в «Стране отцов» (1904), лучшем произведении Г. — О.
t По стилю Г. — О. примыкает к школе писателей-реалистов группы «Знания» (см.). Публицистичность, бытовизм с комическими жанровыми сценками, отсутствие романтической метафоричности и острых сюжетных положений — характерные черты повестей Г. — О., как и умело ведущийся диалог, живой и образный язык. За последние годы Г. — О. не дал ничего значительного, разделив тем самым общую судьбу писателей-эмигрантов, потерявших социальную почву для своего творчества.
Собрание сочинений Г. — О. — в 15 тт., СПБ, 1893—1918, первые 4 тт. в изд. «Знание», остальные — в изд. «Жизнь и знание», нов. изд. осталось незаконченным, том I, П., 1919; Рассказы — 3 тт., «Знание», СПБ, 1903—09; «Страна отцов», М., 1923; «Книга о погромах», с пред. М. Горького, Б., 1923; «В красной Москве», пьеса, Харбин, 1922, и др.
Лит.: Автобиография Г. — в сб. Первые литературные шаги, М., 1911; ср. также в «Новой русской книге» (Берлин, 1922, 7) автобиографии, заметку Г. — О.; Фриче В. М., Новая жизнь, «Правда», 1905, № 9—10; Богданович А., Годы перелома, СПБ, 1908; К о . робкаН., ст. в журн. «Образование», 1904, № 3; ср. указатели: Владиславлев И., Русские писатели, 4 изд., Л., 1924; М а ндельштамР., Художествен, лит. в оценке рус. марксистской критики, 4 изд., М., 1928. (7. Петров.
ГУСЕЙН, правильнее — Хусейн, деятель первого столетия ислама, личность которого получила большое значение в истории развития шиитства (см. Шииты). Будучи сыном четвертого халифа (см.), Али, и дочери Магомета Фатимы, Г., после насильственной смерти отца, стал во главе демократического крыла мусульманской общины, боровшегося против партии крупной мекканской торговой буржуазии, которая в лице Омайадов (см.) узурпировала в свою пользу халифат (см.). Подстрекаемый своими сторонниками, Г. в 680 поднял восстание, стре 30
мясь захватить верховную власть в пользу свою и своего рода. Нерешительность самого Г., а также недостаточная поддержка его массами обрекла все предприятие на гибель. Бежавший Г. был настигнут у г.
Кербелы, в нижней Месопотамии, и убит.
Поздней1пая традиция шиитов, т. е. сторонников прав на халифат дома Али, превратила этот незначительный эпизод в целую мистико-религиозную драму, выражавшую смутные социальные чаяния народных (особенно — персидских) масс. Г. стал мучеником шиитства, к которому стали присоединяться народности, искавшие освобождения от арабского владычества (персы, индийские мусульмане). Поклонение ему, слившись с христианскими элементами и с древней переднеазийской религией т. н. «страдающего бога», создало сложный культ и своеобразный ритуал. Место смерти Г. — Кербела — превратилось в центр паломничества, куда ежегодно прибывают десятки тысяч шиитов и тысячи их трупов для погребения на священной земле. Здесь же в Кербеле и в соседнем г. Неджефе образовался центр шиитской церкви, в лице крупнейших докторов богословия. Самая гибель Г. превратилась в своеобразную мистерию, близко напоминающую христианскую страстную неделю. Ежегодно в траурный месяц Мохарем шииты устраивают в честь Г. шествия, участники которых рыдают, бичуют себя, рассекают кожу на лице и плечах, разыгрывают специальные религиознодраматические представления, посвященные «дням Кербелы», и т. п. Этот мрачный изуверский церемониал носит простонародное название «шахсей-вахсей», от выкриков толпы: «шах Хусейн — вах (т. е. увы!) Хусейн».
При Советской власти церемониал этот был запрещен в Закавказьи и в Средней Азии, но до сих пор процветает в Персии, способствуя разжиганию религиозного фанатизма толпы. Нередки случаи убийства европейцев во время этих изуверских шествий (напр. убийство американского консула Имбри в Тегеране в 1926).
ГУСЕЙН, правильнее Xусейн (р. 1854), б. король Геджаса (см.). В 1908 Г. был назначен турками эмиром Мекки, несмотря на то, что уже тогда его подозревали в скрытом англофильстве. Выступая внешне как защитник турецких интересов в Аравии, Г. подстрекал бедуинов препятствовать постройке Геджасской ж. д., вел тайные переговоры с Англией и пр. С началом империалистской войны Г. вошел в тесный контакт с британскими агентами (с полковником Лоуренсом и др.) и, заручившись туманными обещаниями англичан о создании «Независимого Арабистана», объявил себя в 1916 «маликом (т. е. королем) всех арабских стран» и выступил против турок. Но во время империалистской войны англичане жестоко обманули своего союзника, распределив между собой и Францией буквально все арабские территории (см. Геджас, Исторический очерк).
Преследуя план создания цепи вассальных арабских государств, Англия посадила на трон Ирака и Трансиордании сыновей Г. — Фейсала и Абдуллу, заключив с ними военноэкономические договоры. Образование все-
