вается диалектики и, лишь достигнув известной ступени развития «духа», порывает с ней. «Нужды „системы41 довольно часто заставляли его прибегать к... насильственным теоретическим построениям» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 640), к произвольным схемам, противоречащим фактам. Идеалистической системой Гегеля обусловлено то, что диалектика природы и истории то и дело подменяется у него спекулятивной конструкцией. «Отсюда вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир — хочет ли он того или нет — должен согласоваться с логической системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени развития человеческого мышления» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 525). Абсолютная идея, «охая и кряхтя протискивается сквозь лабиринт истории» (Энгельс), и подлинной диалектике реальной действительности при этом весьма часто тяжело приходится.
Коренное противоречие гегелевской философии — противоречие системы и метода — никоим образом не является, как это имело место у Канта, противоречием между идеалистическими и материалистическими элементами его философии, оно никоим образом не выражает непоследовательности его идеализма, компромисса с материализмом, дуализма. Напротив, философия Гегеля является самым последовательным идеализмом (Ленин). Метод Гегеля не менее идеалистичен, чем его система. Противоречие между методом и системой Гегеля заключается не в материалистичности первого и идеалистичности второй. Наоборот, идеализм является общей почвой, на которой сочетаются в философии Гегеля система и метод: идеалистическая диалектика и система абсолютного идеализма.
Противоречие метода и системы представляет собой в философии Гегеля противоречие в пределах идеализма.
Охарактеризованный разлад в философии Гегеля выражает двойственность ее социально-политического смысла.
Диалектический метод выражает революционную сторону гегелевской философии; в излагающих ее «педантически-темных словах, в... неуклюжих, скучных периодах скрывалась революция» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 635). «Основное положение гегелевской философии, что в мире происходит постоянный процесс изменения и развития», приводит «к мысли, что и борьба с действительностью, борьба с существующей неправдой и царящим злом коренится в мировом законе вечного развития.
Если все развивается, если одни учреждения сменяются другими, почему же вечно будут продолжаться самодержавие прусского короля или русского царя» (Ленин, Соч., т. I, стр. 410—411). Поэтому метод Гегеля приводил к крайней оппозиции в отношении тогдашней общественной действительности, к политическому и религиозному радикализму. Но система Гегеля была консервативна. Из нее не только не следовали революционные выводы, но, напротив, она была возведена «в чин королевско-прусской государственной философии» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 635), служа апологией существующего ’строя. Объявив свою систему абсолютно совершенной фи 92
лософией, не нуждавшейся в дальнейшем развитии, Гегель открывал путь к примирению с существующим строем, допуская, что «абсолютная идея должна осуществиться в той, ограниченной сословным представительством, монархии, которую Фридрих Вильгельм III так упорно и так напрасно обещал своим подданным, т. е., стало быть, в ограниченном и умеренном, косвенном господстве имущих классов, приспособленном к тогдашним мелкобуржуазным отношениям Германии» (там же, стр. 639). Однако видеть только прославление королевско-прусского государства, но не видеть другой — революционной — ее стороны, значит ничего не понять в философии Гегеля, отражавшей то противоречивое положение немецкой буржуазии, продуктом которого был весь немецкий классический идеализм. Двойственность положения немецкой буржуазии в эпоху Французской революции и господства Наполеона получила у Гегеля свое ярчайшее выражение в форме противоречия метода и системы. Подобно тому как социально-экономическая неразвитость и раздробленность Германии парализовали революционные мечтания передовой немецкой буржуазии, так в философии Гегеля революционная сторона — метод — была раздавлена «под тяжестью непомерно разросшейся консервативной стороны» — системы (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 639). Диалектический метод Гегеля составляет рациональный элемент его философии, именно в нем заключается великое всемирноисторическое положительное значение его философии. Поэтому совершенно обскурантским является пренебрежение к Гегелю со стороны современных буржуазных философов, естественников и «наших» механистов. Однако было бы грубейшим заблуждением, характерным для меныпевиствующего идеализма, полагать, что, отвергая систему Гегеля, мы должны перенять его метод без всякой критики и целиком, что метод Гегеля является истинно научным, подлинно конкретным методом. Метод Гегеля есть идеалистическая, следовательно, искаженная, извращенная диалектика. И если марксизм отверг, отбросил его бесплодную систему, то его плодотворный метод он радикально преобразовал, переработал: лишь материалистически переработанный диалектический метод является истинно научным методом, образуя философскую основу марксизма-ленинизма. Диалектика Гегеля есть несомненно один из источников революционной материалистической диалектики марксизма однако не больше, чем источник. Создание материалистической диалектики требовало совершенно иных социальных предпосылок и условий, ее содержание и форма составляют новую, невиданную ранее ступень в развитии научного познания.
ИСТОРИЧЕСКИЕ
УСЛОВИЯ ВИТИЯ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ Д. IYI.
РАЗ Исторические корни Д. м, Д. м. как философия пролетариата возник в середине прошлого столетия, когда пролетариат выступил на историческую арену как самостоятельная политическая сила. Феодальные отношения и цеховые перегородки, превратившиеся в оковы для развития производительных сил буржуазного общества, необходимо было разбить, и они были разбиты соединенными силами буржуазии, крестьянства и городской плебейской массы.
Английская революция середины 17 в. и Фран-
