сколько были вызваны выселениями Е. из деревень. Бюрократизм, скаредность и казнокрадство сделали бесплодными эти казенные эксперименты. Из производительных профессий широкое распространение получило среди Е. лишь ремесло, но оно влачило жалкое существование; наибольшее распространение получили портняжное, сапожное, столярное и кожевенное ремесла.
Бросается также в глаза слабая дифференциация — большое количество мелких хозяев без наемного труда или с 1—2 подмастерьями. При громадном избытке ремесла в губерниях черты оседлости имелось не малое количество ремесленников-христиан, что создавало почву для национальной грызни. Не изжита была средневековая цеховщина. Так, статут Кайдановских портных начала 19 в. регламентирует до мельчайших подробностей получение заказов и сохраняет своеобразную еврейскую монополию на заказчика, т. н. «хазаку». Все это свидетельствовало о слабой технике, об отсталости и архаичности форм производства и об избыточности ремесла. Закрытие доступа Е. во внутренние губернии, суживание самой черты, выселение из деревень и пограничной полосы и общие правовые ограничения должны были еще более увеличить избыток еврейских ремесленников.
Законодательство царизма о евреях было прежде всего результатом всей антисемитской политики его, как выражения общей его национальной политики по отношению ко всем «инородцам», к-рых он угнетал, грабил, экспроприировал, насильственно насаждая русскую государственность. Эта политика проводилась в интересах помещичьего класса и вместе с тем служила средством отвлечения внимания угнетенных и эксплоатируемых масс от источников их порабощения, средством затемнения их оознания. Антисемитская политика царизма была следовательно одним из опорных пунктов всей системы крепостнического государства. Но она проводилась на основе конкретных социальных конфликтов. Почву для роста последних создавало направление хозяйственного развития: новое барщинное хозяйство, обогатившее помещиков, громаднейшие доходы от внешней и внутренней торговли хлебом и водкой сделалй избыточной еврейскую аренду и связанные с ней корчмарство и шинкарство. Защищая права «благородного сословия», помещики или начинают сами изгонять евреев из своих владений или возбуждают об этом ходатайства. Местная власть, идя навстречу этим пожеланиям, принимается выселять Е. из сел и местечек.
Закон 1782 запрещал купцам и мещанам проживать в уездах. Е., жителей сел и деревень, этот закон не должен был касаться, но т. к. им предписано было записываться в городские сословия, то местная власть стала распространять и на них этот закон.
В 1783 был издай указ, запрещавший помещикам уступать винокурение купцам, мещанам и Е. Помещик, нарушавший его, рассматривался «яко преступник узаконений, не берегущий собственной пользы дарованного от е. и. в. права винокурения».
Классовый характер этого мероприятия был по достоинству оценен помещиками, и когда Е. в силу этого стали изгоняться из дере 62
вень, дворянство поспешило выразить благодарность государыне «за возобновление дворянского права пользоваться исключительно перед другими винокурением». Но осуществить полностью эту меру было не такто легко вследствие недостатка свободных мест в городах под строения. А самое главное — против этой меры выступила другая группа помещиков, извлекавшая «знатные» доходы в виде чинша^ налоговых отчислений от Е., селившихся на их землях, гл. обр. в местечках. Насколько велики были и значительно позже эти доходы, видно из отзыва князя Любомирского, что изгнание Е. из его владений лишит его возможности платить по долгам проценты в банк. За любую сделку, за взвешивание, за обмен денег, за ввоз товаров и т. д. взимались в пользу помещиков особые сборы, к-рые иногда до того разоряли население, что оно разбегалось по другим местечкам.
Наконец эта борьба за рынки привела к созданию «черты оседлости», в тисках к-рой еврейская масса задыхалась вплоть до падения царизма. Инициатива на этот раз исходила от московских и смоленских купцов.
В своем прошении московские купцы жалуются, что Е. «производят розничную торговлю вывозимыми самими ими из-за границы иностранными товарами с уменьшением против настоящих цен, тем самым здешней всеобщей торговле причиняют весьма чувствительный вред и помешательство. И сия против всех российских купцов дешевая товаров продажа явно доказывает не иное что, как тайный через границы провоз и совершенную утайку пошлин». Московские купцы не считают даже нужным прикрываться фиговым листом защиты религии. Напротив, они подчеркивают, что «отнюдь не иа какого-либо к ним, в рассуждении их религии, отвращения и ненависти», а исключительно из-за материального ущерба они испрашивают запрещения Е. торговать, изгнания уже поселившихся и исключения записавшихся тайно в московское купечество. Екатерина II удовлетворила это ходатайство и признала, что Е. принадлежит только право записываться в купечество в пределах Белоруссии, Екатеринославского* наместничества и Таврической губ. Этим законом (1796) и была установлена так наз. черта еврейской оседлости.
Попытки местной власти к выселению Е. из сел и деревень были лишь прелюдией' первой еврейской «конституции», т. н. «Положения» 1804. Последнее явилось результатом работ ^учрежденного в 1802 Особого комитета для устройства быта Е., в к-рый вошли «молодые друзья» Александра — Кочубей, Чарторыйский, Потоцкий, слывшие «либералами», и консервативный поэт^помещик Державин, ставший «спецом» по еврейскому вопросу после того, как обследовал положение Е. в Белоруссии по поручению Павла I. Закулисной фигурой в этом комитете был «попович» Сперанский, представлявший в бюрократии буржуазную партию. Словесный либерализм «Положения» понадобился лишь для маскировки нового нажима крепостнической реакции на евреев. «Молодые друзья» как представители крупнейшего землевладения были реакционной силой.
Знаменитая 34 — я статья «Положения» гл а-
