дачей 3. как-раз и считает построение системы, устанавливающей и объясняющей единство экономии, жизни человека. Во-вторых, истории, школа в лице 3. присваивает себе кое-что из доспехов австрийцев. В этом отношении 3. является прямым продолжателем Шмоллера.
Однгко психологизм приобретает у него всеобъемлющий характер и становится ключом к разрешению всех вопросов истории. «Дух», психика выступает на авансцену и определяет собой приклеенное к груде истории, фактов «единство экономической жизни». Однако оба эти «новшества» не изменяют сущности истории, школы: принципиальный эмпиризм истории, школы остается принципом 3.
В лице 3.' немецкое неокантианство риккертовского толка (см. Риккерт) переносится в политическую экономию и историю хозяйственных форм. 3. отрицает марксистское понимание общественно-экономических формаций.
Вместо этого он выдвигает два понятия: хозяйственной системы и хозяйственной эпохи (т. е. времени господства хозяйственной системы). Первое понятие необходимо для теоретич. построений; второе — для реалистическоэмпирического исследования. Сама хозяйственная система, по 3., определяется не способом производства, не отношением классов, не способом эксплоатации одного класса другим и не классовой борьбой, а «определенным хозяйственным образом мысли», определенным хозяйственным «духом». По 3., призводственные отношения не могут определять обществ, систем уже по одному тому, что, по его мнению, классы не существуют. «Классовое положение в каждом классе, и даже в классе пролетариата, так необычайно разнообразно, что из этого эмпирического классового положения нельзя вынести, нельзя сконструировать никакого единства, никакой однозначности» («Die Idee des Klassenkampfes»).
Чем же отличаются тогда экономич. системы одна от другой? По 3., они отличаются не способом эксплоатации, а господствующим «духом».
Здесь вскрывается один из основных пороков зомбартовской метафизич. конструкции. С одной стороны, капитализм как хозяйств, эпоха — явление историческое. С другой стороны, капитализм как «капиталистическая система» мог вырасти только из элементов капиталистич. духа, причем эти элементы должны были существовать извечно как биологич. естественные побуждения, как элементы, определяющие «кровь» человека. Говоря об источниках капиталистич. духа, 3. утверждает, что «естественные побуждения, инстинктивные способности даны заранее. Они в крови у человека». «Это, — заявляет он далее, — биологические основы, на которых строится вся история капиталистического духа».
Из порочного круга своей системы 3. находит «выход» на путях метафизического понимания законов развития.
Для него развитие не есть количественно-качественный процесс со скачками и прерывностью.
Историч. развитие, по 3., есть просто изменение количественного соотношения отдельных элементов, внутренняя перегруппировка постоянных, вечных, неизменных частей. Поэтому каждая отдельная экономич. эпоха, по 3., характеризуется тем, какой дух в ней господствует, т. е. элементы какого духа в ней преобладают. «Эпохи в хозяйственной истории, — говорит он, — я различаю по духу хозяйственной жизни в том смысле, что в определенноевремя определенный дух преобладает». Эпоха настоящая отличается от эпохи прошедшей т. о. только тем, что количество одних элементов стало в ней больше, количество других относительно уменьшилось. Соотношение элементов изменилось, сущность же осталась неизменной.
Совершенно очевидно, что такие взгляды могли возникнуть лишь на почве идеализма.
И действительно, идеализм 3. является существенным элементом его «исторической» концепции. Недооценивать эту сторону зомбартизма было бы грубой ошибкой. «Марксообразная» терминология и окраска зомбартовских построений делает их политически лишь более опасными. Идеалистический эволюционизм 3., имеющий задачей оправдать капитализм как естественное проявление капиталистического духа европейских народов, смазать вопрос о классах и классовой борьбе, «доказать» надклассовый характер современного государства, является элементом «теоретических» построений как фашистов, так и социал-фашистов.
Метод 3. коренным образом расходится с методом марксизма и враждебен последнему. Для 3. марксистская диалектика есть не что иное, как «мистификация». Метод 3. — дуалистический. Как он сам заявляет в предисловии ко 2-му изданию «Современного капитализма», им обращено «особое внимание на разделение теоретической и эмпирич. части при рассмотрении каждой отдельной проблемы и строго проведен этот двойной способ исследования через всю работу». Исследование оказывается расколотым на две части. Логическое принадлежит миру теории, миру абстрактных схематич. построений; историческое — миру эмпирии. Первому принадлежат объективные предпосылки, второму — субъективные. Сущность и явление разорваны.
Между ними нельзя перебросить никакого моста. «Действительность и идея, — говорит 3., — сами по себе не имеют ничего общего друг с другом и во всяком случае не стоят ни в какой причинной связи». (Введение, стр. 21). Мир абстракции для 3., так же как и для махистов, есть искусственный мир, созданный человеческим мышлением для собственного удобства, для систематизации и схематизации внутренне не связанных, самостоятельных и равноценных явлений эмпирич. действительности. Методология 3. является насквозь неокантианской. Служебная роль дуализма 3. особенно ясно обнаруживается, когда 3. подходит к отделению политики от экономики. Такое разделение, характерное не только для З., нои для социалфашизма, является вообще необходимой принадлежностью той части бурж. теории, к-рая рассчитана на обман рабочего класса. Именно это разделение позволяет 3. сделать тот вывод, что «все революции случайны», а «развитие капитализма можно считать совершенно независимым от великих политических революций последнего века». — Отрицание диалектического метода и расщепление объекта теоретического исследования на две части является основой зомбартовского вульгарного эклектизма. Он не берет предмета во всех его связях и опосредствованиях, в его самодвижении, не вскрывает сущности явлений и противоречий, движущих развитие этой сущности, для него существуют только внешние признаки явлений. На этом пути 3. должен в конечном счете притти к объяснению бесконечного числа эмпирических явлений множественностью внешних, случайных для данного явления причин. Но именно в этом и ищет 3., апологет капитализма, свое спасение. Самое страшное для него вскрыть существо дела, ухвати ься за основное звено, ибо это значит обнаружить противоречия капитализма и увидеть неизбежность его крушения. 3. неоднократно говорит, что его задачей является «продолжение» Маркса. На самом деле, оперируя терминологией Маркса, 3. выхолащивает из марксистских категорий их конкретное революционное содержание и превращает их в пустые абстракции, входящие звеньями в его апологетическую «систему».
В соответствии со своей общей методологией 3. объявляет стоимость лишь «рабочей идеей», с помощью к-рой Маркс «вводит законообразность в экономическую жизнь».
«Произведенные затраты труда, — говорит 3. в,, Современном капитализме", — представляют собой измеряемую в единицах времени величину, которая есть фикция, необходимая нам для разрешения целого ряда проблем политической экономии». В одной из позднейших работ, «Die drei NationalOkonomien» (1930), 3. идет еще дальше и ставит под сомнение даже то, что понятие стоимости может быть использовано как рабочая идея, так как оно слишком «скомпрометировано» и «потрепано». В отношении прибавочной стоимостиЗ. также пытается приписать Марксу ту мысль, будто прибавочная стоимость есть не что иное, как теоретич. символ, как абстракция, к-рая принимается для удобства анализа. Он называет абсурдом «стремление связать индивидуально произведенную
