стекла в ремеслах, в обыденной жизни, в медицине и т. д. Л. «в восторге» поет хвалу «не камням дорогим, не злату, но стеклу».
В непосредственной связи с научными интересами Л. находятся его религиозно-философские оды, в к-рых он стремится поэтически передать сущность законов строения космоса. В «Утреннем размышлении о божием величестве» Л. рисует картину солнца, к-рую мог бы наблюдать человек, если бы он приблизился к солнцу. В другом замечательном стихотворении «Вечернее размышление о божием величестве» Л. с большим мастерством изображает северное сияние, сущность которого он пытается разгадать.
Л. требовал от поэта обладания всеми знаниями, какие доступны человеку, т. к., по его убеждению, подлинный поэт является прежде всего гражданином, учителем, наставником. «Многих наук совершенство, — писал Л. в рассуждении «О качествах стихотворца», — имеет свои пределы, но стихотворство иметь их не может. Чтобы быть совершенным стихотворцем, надобно обо всех науках иметь довольное понятие, а во многих — совершенное знание и искусство». Не только естественные и точные науки должны быть известны поэту; он должен знать и науки «политические», должен быть знаком также с философией и с историей. Однако, по мнению Л., одной лишь научной осведомленности недостаточно для того, чтобы быть поэтом, как недостаточно для этого и одного лишь знания правил «стихотворческой науки». Мысль поэта, по Л., «рождается как от глубокой эрудиции, так и от присовокупленного к ней высокого духа и огня стихотворного». Личная поэтическая практика Л. явилась наглядной иллюстрацией этих положений. Публицистическая, гражданская лирика занимала главное место в творчестве Л. Воодушевленный миссией учителя, просветителя и насадителя науки и искусства в России, Л. писал языком страстным, энергичным, монументально патетическим. Образы его были часто грандиозны и гиперболичны, как грандиозны были и те замыслы, какие он ставил перед собой и перед современной ему русской действительностью.
Рядом с «высокой лирикой» Л. создает две трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт», написанные также обычным «высоким штилем», идиллию «Полидор», сатиры (важнейшая «Гимн бороде», направленная против духовенства), басни и даже любовные стихи. Л. был очень высокого мнения и о природных богатствах русского языка. Он чувствовал глубоко «красоту, великолепие слога и богатство русского языка». В целях развития культуры русского слова он печатает в двух изданиях свою «Риторику», или «Теорию словесности» — первый научный курс, написанный не на латинском, а на русском языке, иллюстрированный большим количеством собственных переводных и оригинальных образцов и основанный на тщательном изучении античных и современных Л. западно-европейских теоретиков.
Л. в полном смысле слова нужно считать основоположником русской грамматики, заложившей прочный фундамент для научного изучения русского языка. Его «Российская грамматика» далеко оставила позади себя то немногое, что в этой области у нас существовало, и на долгое время стала единственным авторитетным учебником русского языка. Взамен отвлеченных схоластич. схем) Л. установил такую систему грамматич. норм, к-рая покоится на прочном овладении наукой европейского языкознания и на тонком знании живого русского языка и его диалектов, а также живого произношения. Наконец, в своем рассуждении «О пользе книг церковных в российском языке» Л. предложил систему трех «штилей» применительно к русской языковой практике своего времени: высокого, среднего и низкого. Высокий стиль, состоящий из «речений славено-российских», т. е. употребительных одинаково и в старо-славянском и в русском языках, использовался для героич. поэм, од, прозаич. речей «о важных материях». Средний стиль, состоящий из слов, преимущественно употребительных в русском языке, в том числе, в небольшом количестве, и «низких», предназначался для серьезных драматических произведений, стихотворных посланий, сатиры, элегий, а также для описания «дел достопамятных и учений благородных». Низкий стиль, характеризующийся исключительно русскими словами, рекомендовался для комедий, эпиграмм, песен, обыкновенных прозаич. описаний. В силу историч. условий того времени Л. не мог окончательно отвергнуть церковно-славянскую речь, но тем не менее его система «трех штилей» имела прогрессивный характер; он значительно сузил границы применения церковно-славянского языка, отведя в русском национальном языке большое место элементам живой разговорной речи.
Определяя роль Л. в развитии новой русской литературы, Белинский писал: «С Ломоносова начинается наша литература, он был ее отцом и пестуном, он был ее Петром Великим». Л. приходилось вращаться в кругу вельможной аристократии, но по своим взглядам он был чужд этой среде. Ему, в первую очередь, были близки судьбы того «российского народа», сыном к-рого он был и интересам к-рого он специально посвятил ряд политико-экономич. статей. Из них важнейшей является «Рассуждение о размножении и сохранении российского народа».
Научные, поэтические и филологические работы Л.: Сочинения, т. I — IV, под ред. акад. М. И. Сухомлинова, изд. Акад, наук, СПБ, 1891—98, Сочинения..., т. VI и т. VII, изд. Акад, наук СССР, Л., 1934; Физико-химические работы, М. — П., 1923; Стихотворения, под ред. акад. А. С. Орлова, изд. «Советский писатель», Л., 1935 («Библиотека поэта», большая серия).
Лит.: Грот Я. К., Очерк академической деятельности Ломоносова, СПБ, 1865; Любимов Н., Жизнь и труды Ломоносова, ч. 1, М., 1872; Аксаков К. С., Ломоносов в истории русской литературы и русского языка, М., 1846 (и в Полн. собр. соч. К. С. Аксакова, т. II, ч. 1, М., 1875); Вернадский В., О значении трудов М. В. Ломоносова в минералогии и геологии, М., 1900; Покровский В. И., Михаил Васильевич Ломоносов. Его жизнь и сочинения, М., 1905; Курилов В. В., Ломоносов как физико-химик, [СПБ, 1911 ]; Павлов А. П., Значение М. В. Ломоносова в истории почвоведения, М., 1911; Вальден П. И., Ломоносов как химик, СПБ, 1911; Ломоносовский сборник, изд. Акад, наук, СПБ, 1911; Амалицкий В. П., Значение трудов Ломоносова по минералогии, геологии..., Варшава, 1912; Каблуков И. А., Ломоносов, как физико-химик, [М.], 1912; Богачев В. В., Ломоносов — первый русский геолог, Юрьев, 1912; Вейнберг Б. П., Невесомые в физике XVIII века и воззрения М. В. Ломоносова в частности, Томск, 1913; Князев А., Михаил Васильевич Ломоносов. Первый русский естествоиспытатель, СПБ, 1914; Материалы по библиографии о Ломоносове на русском, немецком, французском, итальянском и шведском языках, сост. А. Г . Фомин и др., изд. Акад, наук, П., 1915 (Выставка «Ломоносов и Елизаветинское время», т. VII); Плеханов Г. В., История русской общественной мысли, т. III, М., 1917, гл. 3; Коваленский М. Н., Русский ученый XVIII века. Страницы из жизни Ломоносова, 2 изд., М., 1920; Ларский Л. А., Первый русский ученый крестьянин Михайло Ломоносов, М. — Л., 1926; Белинский
