2 — го Интернационала. Существование «рабочей аристократии», противополагающей свои узкие интересы общеклассовым интересам пролетариата, измена лидеров 2 — го Интернационала задачам социалистической революции, наличие в рабочем движении известного количества мелкобуржуазных элементов, порабощенных буржуазной идеологией, — все это способствовало усиленному распространению «модного» неокантианского учения среди верхушечных слоев социал-демократии и превращению его в одну из основных философских догм 2 — го Интернационала (наряду с махизмом и неогегельянством).
Виднейшие представители неокантианского ревизионизма в Германии, К. Шмидт и Э. Бернштейн, целиком восприняли неокантианский лозунг «назад к Канту». Э. Бернштейн выдвинул против марксизма свой т. н. критический социализм, родственный «этическому социализму» Марбургской школы неокантианства. Его книгу «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии»(1899) Ленин охарактеризовал как произведение трусливого оппортунизма: «Теоретически — невероятно слабо; повторение чужих мыслей. Фразы о критике, и нет даже попытки серьезной и самостоятельной критики. Практически — оппортунизм..., безразличный оппортунизм и поссибилизм, и притом все же трусливый оппортунизм» (Ленин, Письма к родным, 1934, стр. 230).
Разоблачая предательство ревизионизма, призывавшего к отказу от философской основы марксизма — диалектического и исторического материализма — и замене ее кантовским идеализмом, Ленин писал: «В области философии ревизионизм шел в хвосте буржуазной профессорской „науки". Профессора шли „назад к Канту," — и ревизионизм тащился за неокантианцами, профессора повторяли тысячу раз сказанные поповские пошлости против философского материализма, — и ревизионисты, снисходительно улыбаясь, бормотали (слово в слово по последнему хандбуху), что материализм давно „опровергнут"» (Ленин, Соч., т. XII, стр. 184).
Неокантианская ревизия марксизма (со стороны Бернштейна и др.) встретила восторженный прием среди разномастных врагов марксизма и непоследовательную, половинчатую критику со стороны тогдашних «ортодоксов». Так, напр., несколько позднее эклектическое учение ренегата Каутского включило в себя неокантианство как один из составных элементов наряду с механицизмом, а также неогегельянством и волюнтаризмом. Плеханов справедливо охарактеризовал Н. как «реакционную философию реакционной буржуазии». Заслугу Плеханова в критике «невероятных пошлостей» неокантианского ревизионизма отмечает Ленин. Но Ленин указал и на коренные недостатки плехановской критики Н.
«Плеханов критикует кантианство (и агностицизм вообще) более с вульгарно-материалистической, чем с диалектически-материалистической точки зрения» (Ленин, Философские тетради, М., 1936, стр. 173). Ленин же в «Материализме и эмпириокритицизме» дал критику плехановской «теории иероглифов» и выяснил ее идейное родство с теорией познания неокантианца Гельмгольца, показав, что Плеханов, хотя и критиковал Н., сам в значительной степени сближался с неокантианским идеализмом. Шовинистическая позиция Плехановаво время первой мировой империалистич. войны теоретически сближалась с кантианской идеалистической этикой. По пути сближения с Н. пошли и меньшевиствующий идеализм и механицизм, явившиеся фашистской агентурой троцкистско-бухаринских реставраторов капитализма на теоретич. фронте. Неокантианство вплоть до настоящего времени продолжает оставаться одной из теоретических догм 2 — го Интернационала.
Неокантианский ревизионизм был подвергнут сокрушительной и до конца последовательной критике Лениным и Сталиным. Сталин, характеризуя этот исторический период, писал; «Необходимо было пересмотреть всю работу 2 — го Интернационала, весь его метод работы, изгнав вон филистерство, узколобие, политиканство, ренегатство, социал-шовинизм, социал-пацифизм. Необходимо было проверить весь арсенал 2 — го Интернационала, выкинуть все заржавленное и ветхое, выковать новые роды оружия. Без такой предварительной работы нечего было и отправляться на. войну с капитализмом. Без этого пролетариат рисковал очутиться перед лицом новых революционных схваток недостаточно вооруженным или даже просто безоружным. Эта честь генеральной проверки и генеральной чистки авгиевых конюшен 2 — го Интернационала выпала на долю ленинизма» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 8—9). Именно ленинская критика неокантианства, как и впоследствии махизма (см. Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, Сочинения, т. XIII), с предельной четкостью и последовательностью выяснила враждебность этой реакционной и идеалистич. философии научному познанию природы и общества, показала ее перерастание в поповщину, разоблачила ее классовую сущность как буржуазной идеологии, как одной из закоснелых догм 2 — го Интернационала. Уже в ранних своих работах второй половины 90 — х гг. 19 в. ив письмах из сибирской ссылки Ленин выступил против неокантианцев Ланге и Зиммеля («Экономическое содержание народничества...», 1894), а также Штаммлера («Некритическая критика», 1900; письма М. И. Ульяновой и Потресову, 1899). Все эти выступления Ленина против Ланге, Зиммеля и Штаммлера связаны с борьбой против «легальных марксистов» — Струве и Булгакова, ревизовавших марксизм и переносивших Н. на русскую почву.
В статье своей «Наша программа» (написанной в 1899), охарактеризовав революционное значение теорий Маркса, Ленин писал: «И мы спрашиваем теперь: что же внесли нового в эту теорию те громогласные „обновители" ее, которые подняли в наше время такой шум, группируясь около немецкого социалиста Бернштейна? Ровно ничего: они не подвинули ни на шаг вперед той науки, которую завещали нам развивать Маркс и Энгельс; они не научили пролетариат никаким новым приемам борьбы; они только пятились назад, перенимая обрывки отсталых теорий и проповедуя пролетариату не теорию борьбы, as теорию уступчивости — уступчивости по отношению к злейшим врагам пролетариата, к правительствам и буржуазным партиям, которые не устают изыскивать новые средства для травли социалистов» (Ленин, Соч., т. II, стр. 491—492).
Действительно и до конца последовательная критика и глубокая оценка теоретической ни-
