из кандидатов, представлявшихся братчинами.
В связи с уничтожением политической зависимости Пскова от Новгорода в Пскове возникло реформационное движение, отрицавшее профессиональный клир, в первую голову — епископат, и требовавшее предоставления права совершать богослужение любому мирянину. Это движение не нашло широкой поддержки и скоро было ликвидировано. Гораздо сложнее и опаснее для П. ц. оказалась т. н. ересь жидовствующих. Она возникла во второй половине 15 в. среди новгородских «черных людей» и приходских попов, одинаково страдавших и от архиепископского грабежа и от высоких цен на хлеб, привозившийся из Москвы. Еретики критиковали феодальную церковь и новгородскую боярскую верхушку, пользуясь библейским материалом и иудейской книгой «Шестокрыл» (отсюда и название ереси), и стояли за подчинение Москве. Иван III покровительствовал еретикам; после окончательного подчинения Новгорода он взял в Москву попов, возглавлявших ересь, и назначил их служить в кремлевских храмах. К их проповеди против стяжательства клириков и монастырского землевладения прислушивался и московский князь, который не прочь был экспроприировать церковные и монастырские земли и у себя в Москве и поставил вопрос об этом на соборе 1508. В загоревшейся ожесточенной борьбе П. ц. все же пришлось пойти на значительные уступки. Она согласилась на отмену судебных иммунитетов и на ревизию монастырского землевладения. Постановлением Стоглава (1551) за монастырями были оставлены только земли, пожертвованные на «помин души», а на будущее время над дачей земель «по душам» был установлен государственный контроль.
Однако и после всех этих уступок П. ц. все еще сохранила за собой солидную материальную базу, к-рая позволяла ей держаться по отношению к государству в качестве самостоятельной силы, вследствие чего иногда возникали конфликты между церковью и государством. Особенно острый конфликт имел место между Иваном IV и митрополитом Филиппом, к-рый публично выступил против опричины.
Исход этого конфликта — казнь Филиппа — показал, что борьба для церкви стала уже неравной. В начале 17 века, когда в Московское государство вторглись польские захватчики, многие церковные руководители показали себя врагами народа. Агент польских интервентов, Лжедмитрий, нашел среди русских епископов предателя родины Игнатия, к-рый согласился быть патриархом при польском ставленнике и был готов принять унию с католической церковью. В 17 в. процесс огосударствления П. ц. пошел вперед быстрым путем. Правда, патриарх Филарет, отец первого царя из Романовых, был первым лицом в государстве, фактическим царем, но он в первую очередь соблюдал интересы государства, а не церкви.
В середине 17 века, нуждаясь в землях для поместного фонда, царь Алексей Михайлович на земском соборе 1649 провел вторично и окончательно положение, принятое еще в 1580, но из-за смут и войн не проводившееся в жизнь, о том, что церковным лицам и учреждениям запрещалось принимать земли на «помин души», а также покупать и брать в заклад земли.
Несколько позднее патриарх Никон (см.) произвел последнюю попытку отстоять самостоя 662
тельное место церкви в Московском государстве.
Эта попытка кончилась крахом. Историю повернуть назад было невозможно, и П. ц. окончательно стала подчиненным орудием в руках дворянского государства. В то же время против церковного властвования обнаружилась сильнейшая оппозиция со стороны всех тех общественных групп Московского государства, которые были объектом эксплоатации со стороны последнего. Произошел церковный раскол, к-рый окончательно толкнул П. ц. в объятия московского самодержавия.
Этот церковный раскол явился выражением непрерывно нараставшего недовольства крестьян против закрепощения их, а также протеста посадских людей против тяжелого тягла, возложенного на их плечи военной политикой первых Романовых. И крестьянская и посадская оппозиция приняла теперь религиозную окраску. Ушедшие в раскол клирики нашли здесь для себя опору и увлекли в раскол (старообрядчество) довольно значительные массы крестьянства и посадских людей. Церковный раскол был вызван церковной реформой царя Алексея. На протяжении почти 7 веков со времени крещения Руси в разных областях и монастырях сложились разнообразные варианты молитв и песнопений и различные варианты нек-рых обрядов, восходившие к местным «святителям». Кроме того, существовали освященные традицией некоторые основные элементы магической церковной обрядности, распространенные повсюду и опиравшиеся на греч. нормы 10 в., bjtom числе т. н. двоеперстие и восьмиконечный крест (см. Старообрядчество). В среде клира, особенно приходского, а также среди значительной массы верующих, установившиеся с 10 в. чины и обряды считались спасительными, оправданными опытом «святых», которые, соблюдая эти обряды, «спасли» свою душу и стали «чудотворцами» и «спасителями» рядовых верующих. Церковное «разноязычие» говорило о церковной раздробленности, об отсутствии в ней централизованного управления. Самодержавию же в это время для укрепления своей власти нужен был сильный централизованный аппарат П. ц. По мысли царя, основной стержень реформы должен был заключаться в упорядочении культа, как главного средства религиозного одурманивания, и в борьбе с бытовым разложением клира. Никон целиком присоединился к этому мероприятию, но по его мысли церковная реформа должна была пойти еще дальше. Никон выдвинул требование установить в церкви единоличную власть патриарха, не зависящего от царя и руководящего царем, согласно принципу «священство выше царства». Царь на это согласиться не мог; произошел конфликт, в ходе которого Никон не встретил достаточной поддержки. По указу царя, Никон был предан суду церковного собора 1667, к-рый осудил его на ссылку в отдаленные монастыри. Проведение церковной реформы, однако, продолжалось. Исправление книг и обрядов было произведено по печатным греч. книгам 17 в., в к-рых обряд и чины были закреплены в значительно измененной форме.
В результате оказалось, что многие старые чины и обряды были заменены новыми, не имевшими за собой традиционного авторитета, а тексты богослужебных чинов были настолько переработаны, что весь приходский клир, в значительной части малограмотный и в известном проценте совсем неграмотный, должен был пере-
