ные собрания подмастерьев, вошедших’ в соглашение друг с другом», в 1767 в Орлеане подмастерьям было запрещено собираться более чем по три человека и т. д. Аналогичные законодательства имели место и в других странах, и всюду безрезультатно. Разумеется, хотя речь в этом законодательстве идет преимущественно об объединениях «подмастерьев», на деле эти подмастерья уже давно стали простыми наемными рабочими, сохранившими от прошлого и передавшими всему рабочему классу формы организации и борьбы, выра-* ботанные некогда настоящими подмастерьями.
По образцу союзов подмастерьев пытались строить свои организации даже стоявшие вне всяких цеховых связей чернорабочие-поденщики и сельские батраки. Эти союзы были обычно недолговечны: постоянный приток неорганизованной и готовой конкурировать друг с другом рабочей силы лишал их реальной возможности успешно проводить стачки.
Впрочем, на заре рабочего движения характерным явлением были не столько стачки, доступные первоначально лишь нек-рым элементам рабочего класса, сколько стихийные бунты.
К этой форме борьбы рабочие стали прибегать как только концентрация капиталистического производства начала сплачивать их в маломальски тесные группы. Централизованные мастерские и скученные в отдельных кварталах жилища способствовали общению рабочих, несмотря на неусыпный надзор мануфактурной администрации. Колыбель капиталистической промышленности, Флоренция, знала уже целую серию стихийных рабочих «мятежей» в первой половине 14 в.; участниками их были, гл. обр., низшие группы рабочих сукнодельного производства — чесальщики, промывальщики шерсти и т. д., — наименее обеспеченные и страдавшие от безработицы; но характерно, что и эти движения были связаны с традиционным стремлением к объединениям по типу союзов подмастерьев: в начале 15 в. флорентийские власти, покончив с бунтами, издали запрещение всем рабочим шерстяной пром-сти собираться без разрешения даже для религиозных целей или развлечений. И далее, в 15, 16, 17 вв. рабочие бунты были постоянным спутником развития капиталистической промышленности. Например, в Англии крупнейшие бунты голодающих рабочих происходили в 1520 и 1560, затем еще большие в начале 17 в.: в 1607 лондонские рабочие и ремесленники подняли бунт, и дело дошло до разгрома домов богачей; начавшийся с 1629 и продолжавшийся целое десятилетие кризис английского сукноделия снова породил ряд бунтов.
История городов Франции 16—17 вв. буквально наполнена стихийными бунтами рабочих и городской бедноты. То же было и в других странах. На бунтовавших рабочих сыпались жесточайшие репрессии. В Саксонии в 17 в. всякие возмущения, мятежи, бунты, противодействие начальству со стороны рабочих наказывались отсечением руки или головы, а при отягчающих вину обстоятельствах — колесо’ванием. Характерно, что наряду с бунтами тот же саксонский закон отмечает и относительно более высокую форму борьбы рабочих, а именно стачки: «опасный и злоумышленный» уход массами наказывается штрафами, тюрьмой и исправительным домом. Ленин так характеризовал эти первые ступени рабочего движения: «Если бунты были восстанием просто угнетенБ. С. Э. т. XLVII.ных людей, то систематические стачки выражали уже собой зачатки классовой борьбы..., они знаменовали пробуждение антагонизма рабочих и хозяев» (Ленин, Соч., т. IV, стр. 384).
Стачки достигали уже очень большого размаха в 16—17 вв. Во Франции крупнейшей в 16 в. была стачка подмастерьев-печатников в Лионе (1539—41); стачечники потребовали увеличения платы, «улучшения питания, сокращения рабочего дня, установления свободных и рабочих дней независимо от праздников, сокращения числа учеников. Три года с перерывами продолжалась борьба и прекратилась лишь тогда, когда все средства существования у стачечников истощилисй, а террор приобрел неслыханный размах; хозяева-печатники (патроны), не получив необходимой помощи от лионского муниципалитета, обратились к королю Франциску I, и королевский ордонанс 1539 признал, что подмастерья находятся «в состоянии бунтовщичества», и дал право властям расправляться с ними, прибегая к высылке, пыткам и казням; через три года новым ордонансом стачечники были снова осуждены и отданы на неограниченный произвол предпринимателям.
Стачки во Франции продолжались и достигли еще большего развития в 17 в., особенно в последние десятилетия. Так, в 1697 рабочиесуконщики Дарнеталя (близ Руана) забастовали и заставили хозяев закрыть предприятия; несмотря на решительные мероприятия властей, в стачке принимало участие до 4 тыс. человек, и она продолжалась свыше месяца. Наконец, в 18 в. стачки во Франции достигли наибольшего размаха. В начале 18 в. французский экономист Буагильбер писал: «Всюду царит дух возмущения... в торговых городах видишь, как семьсот-восемьсот рабочих какой-нибудь мануфактуры сразу и одновременно уходят, бросая работу, потому что захотели на 1 су понизить их поденную плату. Наиболее мятежные применяют даже насилие по отношению к тем, которые хотели бы быть рассудительными». Такая же картина развития стачечной борьбы наблюдалась и в Англии; напр., в 1654 и 1709 происходили большие стачки углекопов в Ньюкестле.
В мануфактурный период капитализма рабочее движение почти не выходило за рамки этих начальных форм борьбы. Но все же можно указать несколько примеров, когда стачка и бунт не только соединялись вместе, но и перерастали в более высокую форму — вооруженное восстание. Таково, прежде всего, восстание чомпи (см.) во Флоренции в 1378. Рабочие играли в нем руководящую роль. Восставшие захватили власть, в новую сеньерию вошли представители от рабочих, «гонфалоньером правосудия» был объявлен чесальщик шерсти, наемный рабочий Ландо. Новая сеньерия приступила к — перераспределению налогов, предъявила требование к предпринимателямпромышленникам, чтобы они давали работу всем рабочим, к-рые имелись в городе, и т. д.
Но вследствие предательства мелких ремесленных мастеров, примкнувших к восстанию, и предательства вождя Ландо, к-рого подкупила буржуазия, восстание было подавлено, несмотря на отчаянную попытку чомпи отстоять свою победу. Подобных вооруженных восстаний рабочих и попыток захвата ими власти в последующие века было, впрочем, не много. К ним можно отнести восстания в нек-рых городах Фландрии и Брабанта во время нидерландской 27
