ется автором т. н. «закона достаточного основания», рассматриваемого им в качестве одного из основных принципов всех наших рассуждений наряду со старым «принципом противоречия»; 2) он является одним из предшественников современной математической логики, пытающейся свести мышление к вычислениям, к чисто формальным операциям над символами и их комбинациями. Уничтожающую критику этого логического «исчисления» дал уже Гегель («Наука логики», ч. 2, гл. об умозаключений). Кант различал и противопоставлял друг другу две логики: 1)«общую», «обычную», «чисто формальную» логику, отвлекающуюся от всякого вообще Содержания, от всякого отношения к объектам и исследующую лишь голые формы мышления, и 2) «трансцендентальную» логику, которая «ограничивает себя определенным содержанием, а именно: содержанием чистых априорных познаний», т. е. содержанием категорий и основоположений рассудка и идей разума, причем эти категории, основоположения и идеи имеют необходимое и существенное отношение к «предметам вообще» и даже впервые создают для нас предметы как предметы познания. «Общую», или «обычную» логику Кант считает лишь «преддверием наук» и утверждает, что она со времени Аристотеля не сделала и не может сделать ни одного шага вперед, так как она есть нечто вполне завершенное и раз навсегда законченное. Наоборот, трансцендентальная логика нуждается, по Канту, в разработке, к-рую Кант и производит в своей «Критике чистого разума». В «Трансцендентальной логике» Кант исходит из своего основного постулата о том, что вещи в себе абсолютно непознаваемы и что мы имеем дело лишь с субъективными впечатлениями, к-рые мы сами оформляем, объективируем и приводим в систему с помощью априорных форм мышления. С точки зрения Канта, рассудок предписывает природе ее законы. В этом основная фальшь трансцендентальной логики Канта. Задача преодоления Ф. л. оказалась не под силу Канту с его дуализмом формы и содержания, априоризмом «чистых» понятий и абсолютизированием традиционной Ф. л., откуда он и заимствовал свою таблицу категорий.
Трансцендентальная логика Канта не выходит за пределы Ф. л. в широком смысле слова; она целиком исходит из признания безусловного значения пресловутых трех законов мышления, лежащих в основе Ф. л., она безусловно отрицает объективную реальность противоречий. Но постановкой вопроса о необходимости новой, гносеологической логики и первой попыткой создать такую новую логику, а также учением о том, что разум неизбежно порождает противоречия, когда категории рассудка прилагаются к миру, взятому в целом, Кант положил начало новому этапу в развитии логики, выразившемуся в разработке диалектического метода в идеалистических системах Фихте, Шеллинга и Гегеля. Еще задолго до «Критики чистого разумам Кант пробил «первую брешь» в метафизическом мышлении 18 века своей «Всеобщей естественной историей и теорией неба» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 480).
Свое завершение идеалистическая диалектика получила в философии Гегеля. Энгельс указывал, что диалектика Гегеля «как бы играючи покончила со всей прежней логикой и мета 178
физикой» (Рецензия на «Zur Kritik...» Маркса, в рус. изд., 1933, стр. 207). Гегель резко и метко критиковал пустоту и бесплодность Ф. л. и требовал, чтобы логика трактовала не о внешних, равнодушных к содержанию формах, а о формах содержательных, неразрывно связанных с содержанием. Однако сам он вследствие* своего идеализма все еще отдает дань старой Ф. л. (ср. Ленин, Философские тетради, стр. 179—181) и начинает свою собственную логику с метафизически тождественного чистого бытия,, а переходы категорий друг в друга большей частью обосновывает при помощи искусственных, формальных и чисто словесных конструкций. У Гегеля, как у идеалиста, законы диалектики «не выведены из природы и истории, а навязаны последним как законы мышления.
Отсюда вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир — хочет ли он того или нет — должен согласоваться с логической системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени развития человеческого мышления» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 525). Хотя Гегель требует включения содержания в предмет логики, но это содержание, развиваясь на основе подчинения природы и истории логике, приобретает у него абстрактный, идеалистический искаженный характер и ставит все отношения на голову.
Вместо единства содержания и формы у Гегеля получается растворение содержания в; форме, растворение исторического в логическом. В результате получается, что Гегель не только «открыл» основные диалектич. формы движения мысли и действительного мира, но и придал им «мистическую форму» (Маркс, Письмо к Энгельсу от 14/11858, в кн.: Маркс иЭнгельс, Соч., т. XXII, стр. 291).
Великое значение материалистической диалектики для классовой борьбы пролетариата в противовес диалектике идеалистической, маскирующей реальные противоречия, прекрасно и отчетливо отметил Маркс в послесловии ко 2 изд. I т. «Капитала». «В своей мистифицированной форме диалектика стала модной в Германии, так как казалось, что она прославляла... существующее положение вещей. В своей рациональной форме диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в положительное понимание существующего она включает в то же время и понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму рассматривает в потоке движения, следовательно, также и с ее преходящей стороны, — она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна» (Маркс, Капитал, т. I, Москва, 1934, стр. 21).
Страх перед действительными противоречиями процесса исторического развития не дает возможности буржуазной философской мысли преодолеть узкие границы Ф. л., и идеалистическая диалектика даже в своей классической форме остается в плену у Ф. л.
В эпоху империализма и пролетарских революций, когда диалектические противоречия «общественного бытия» обнаруживают себя со стихийной и непреодолимой силой, буржуазия пытается противопоставить ненавистной ей революционной материалистической диалектике всякого рода реакционные формальнологические извращения диалектики [напр. ре-
