поступают в распоряжение нации», к-рая будет предоставлять средства на потребности культа.
Издержки революции были переложены т. о. на церковь, имущество к-рой (земельные ценности в 3—4 млрд, л.) буржуазия считала феодальной собственностью.
До начала войны с первой коалицией было выпущено за Р/г года ассигнаций на сумму в 2х/2 млрд. л. Ассигнации потеряли в январе 1790—4% своей стоимости, черев год — 9% и через 2 года — 28%. По закону 14/V 1790, продаваемые имения дробились, и давалась рассрочка платежа на 12 лет; но скоро (3/XI) было разрешено продавать имения целиком, и срок уплаты сокращался до 4х/2 лет для пахотных земель и до 2 лет и 10 мес. для других. Распродажа национальных имуществ, которая преследовала прежде всего финансовые цели, имела большой успех. Система распродажи с торгов благоприятствовала крупным покупателям — городской буржуазии и кулачеству. Часто имущества продавались в 2—3 раза выше оценки. Городские имущества обыкновенно покупала буржуазия; в деревне она по размерам приобретенных владений часто стояла на первом месте, хотя число покупателей-крестьян было больше. В своей налоговой политике Конституанта покровительствовала буржуазии в ущерб земельным собственникам. Поземельный налог был определен в 240 млн. л., а налог с движимостей в 60 млн. Кроме того патентный сбор давал 18 млн., налог на документы и штемпельный — 10—12 млн. л. Косвенные налоги были отменены.
Требования выполнения реальных сеньериальных повинностей только усилили крестьянские волнения зимой 1789—90. Крестьяне отказывались платить ренту, уничтожали документы о феодальных правах и, если встречали отпор, сжигали замки. Декрет 23/II 1790 о восстановлении общественного спокойствия, на к-ром настаивали особенно правые и Мирабо и против которого выступали Робеспьер и Петион, возлагал на Коммуну ответственность за выполнение сеньориальных повинностей, устанавливал круговую ответственность крестьян за потери, понесенные вследствие отказа выполнять повинности, и предписывал подавлять беспорядки силой. По предложению Комитета феодальных прав, который отношения сеньера и цензитария приравнивал к отношениям кредитора и должника, Конституанта декретом 15—28/Ш 1790 относила к повинностям, отменяемым без выкупа, т. н. «личные» и «почетные», или узурпированные права, большей частью исчезнувшие или «выветрившиеся» (серваж, право мертвой руки, баналитеты, пошлины), а к повинностям, подлежавшим выкупу, «реальные», «выгодные» права, сохранившиеся в полной силе и обременительные для крестьян (чинш, феодальные ренты, шампар, пошлины с продажи имений и др.). В тех случаях, когда право мертвой руки и баналитеты были превращены в денежные и натуральные платежи и приняли буржуазную форму, они тоже подлежали выкупу. На крестьян же возлагалось представление доказательств, что известные права не подлежат выкупу. Закон 3—9/V 1790 устанавливал, что выкупная сумма должна в 20 раз превышать ежегодные платежи и вноситься без отсрочек и без оказания кредита со стороны государства, что делало выкуп невозможным даже* для состоятельной верхушки крестьянства. Этот закон называли,по праву, законом о сохранении феодальных прав; он вызвал негодование крестьян и новую полосу волнений во второй половине 1790 и первой половине 1791, причем крестьяне особенно протестовали против выкупа случайных повинностей, круговой ответственности и предъявления ими доказательств. Собрание реагировало на эти волнения новыми исключительными законами (2/VI и 18/VI 1790). По вопросу об общинных землях декрет 15/Ш 1790 отменял право триажа, но добиваться возвращения захваченных дворянами общинных земель крестьяне могли только по суду. В то же время Собрание боролось с захватом крестьянами общинных угодий. Ничего не было сделано и в отношении пересмотра актов выдела, мешавших крестьянам пользоваться сервитутами (напр. лесными).
Резко выраженный буржуазно-классовый характер носила политика Конституанты и по отношению к рабочим. Стачечное движение с осени 1790 усилилось. Организовывались рабочие товарищества (типографов, плотников и др.). В ответ Собранием был издан закон Ле Шапелье (14/VI 1891), к-рый запрещал рабочие союзы, приравнивая их к цехам, устанавливал для зачинщиков штрафы (500—1.000 л.) и наказание тюремным заключением (3 месяца) и объявлял собрания рабочих мятежными сборищами, «ставящими целью стеснение свободы заниматься промышленным трудом». В то. же время декрет 16/VI закрывал «благотворительные мастерские», насчитывавшие 31 тыс. рабочих и стоившие муниципалитету до 900 тыс. л. в месяц, готовясь силой задушить всякие волнения.
Конфисковав церковные имущества, Конституанта закрыла большое число монастырей (кроме благотворительных и просветительных конгрегаций), уменьшила число епархий (на 52) до 83 (соответственно числу департаментов) и приходов, отменила аннаты Риму и ввела выборность духовенства, установив для него жалование и обязав его принести присягу конституции. Так сложилась система «гражданского устройства клира» (Constitution civile du clergd). Папа Пий VI запретил французскому духовенству приносить присягу конституции и тем вызвал раскол в церкви. В отношении колоний и рабства в них Учредительное собрание, встав на сторону колонистов-рабовладельцев, плантаторов, сахарозаводчиков и работорговцев, сохранило рабство в колониях и слабо защищало права свободных мулатов, равноправия к-рых белые колонисты не хотели признавать. Этой политикой, находившейся в кричащем противоречии с принципами Декларации прав, Собрание вызвало волнения в Вест-индских колониях (Сан-Доминго) и восстание черных рабов. На защиту прав черных в Собрании выступали Мирабо, Петион и Робеспьер, а вне Собрания — Бриссо и Марат.
Учредительное собрание, ведя в интересах буржуазной аристократии борьбу против плебейской оппозиции, потворствовало фактически заговорам роялистов. Особенно преследованиям подвергался как «поджигатель» Марат, самый последовательный тогда вождь революционной демократии. Уже после дней 5—6/Х 1789 был издан приказ об аресте Марата. Марат был вынужден около месяца скрываться в окрестностях Парижа, а потом на 3 месяца уехать в Англию. Вернувшись из Англии, Марат стал прямо призывать к восстанию и вызвал против себя новые преследования. Политическое зна-
