Ростовщический характер франц. империализма и превращение Франции в страну рантье обусловили резкость паразитарных черт в буржуазной литературе Франции. С этим связано сильней’шее развитие в ней эстетства и психологизма, наложивших своеобразный отпечаток на развитие французской литературы 20 века.
На основе огромных накопленных богатств вырастала «оргия ощущений», которой предавалась праздная французская буржуазия. Крайний индивидуализм, культ личности (буржуазной), ницшеанский аморализм связаны с ней.
Культ изысканных ощущений, утонченного «искусства для искусства» типичен для эстетской группы «Nouvelle Revue Fran$aise» (возникла в 1909 — А. Жид, Ж. Шлумберже и др.) с ее либеральным космополитизмом, для символистов, вроде А. де Ренъе (см.), или гедонистов, вроде П. Лъюиса (см.). У В. Ларбо культ ощущений носил резкий оттенок вызывающей сытости и буржуазного самодовольства («Стихи А. О. Барнабута», 1913). Идеология буржуазного паразитизма предельно выразилась в творчестве М. Пруста (см.), одного из крупнейших писателей буржуазной Франции 20 в. — и буржуазного Запада в целом. Его многотомный роман «В поисках утраченного времени» (выходил с 1913 по 1927), воспроизводящий историю салонов Третьей республики и паразитарное вырождение буржуазной и аристократической верхушки, стал одним из наиболее ярких примеров распада буржуазного реализма. Культ психологической детали, погруженность в мельчайшие ощущения, бергсонианство, создание целостной интуитивистской теории искусства, стиль, в основе которого лежит резко субъективистское восприятие мира, — все это сделало Пруста, наряду с Джойсом и другими писателями школы «потока сознания», одной из вершин буржуазного субъективистского искусства 20 века.
Культ наслаждения привел к усилению эротики в буржуазной литературе. Типична масса второсортной беллетристики, построенной на «проблемах спальной» (напр. романы Коллет-Вилли), и деградация драматургии до развлекательных схем «любовного треугольника».
Субъективистское разложение буржуазной литературы обострилось в предвоенные годы, что резко выразил ряд писателей и поэтов, связанных с деклассированной богемой. Такова поэзия литературного кубизма Г. Аполлинэра (см.) и примыкавших к ней Блеза Сандрара, Ж. Кокто, М. Жакоба. Культ болезненности и гниения, нигилистическое эпатирование буржуазной публики связаны в их творчестве с субъективистским распадом литературной формы, с уходом в формалистическую литературщину.
Почти все эти писатели от формальной «левизны» пришли к реакционному шовинизму или католицизму. Здесь начало одной из существеннейших линий, франц. буржуазной литературы 20 в., продолженной позднее в течениях дадаизма и сюрреализма.
Почти вся предвоенная буржуазная литература носит резко апологетический характер, связанный с наступлением империализма. В противоположность буржуазным реалистам 19 в. она почти не отображает основных социальных противоречий эпохи. Отсюда ее превращение в тенденциозно-лживую агитку либо уход в замкнутый эстетизм, в субъективистскую литературщину. Лишь у немногих буржуазных писателей, как А. Жид или А. Франс, французскийкапитализм нашел яркое, хотя и ограниченное разоблачение.
А. Жид и А. Франс принадлежат к наиболее крупным художникам современной Франции. А. Жид (см.) уже в то время отразил противоречия капитализма в своем утонченном и болезненном творчестве, центральным мотивом к-рого была жажда полноценного развития человека. Еще проникнутый на этом этапе индивидуализмом, эстетством и скепсисом, Жид показал трагическую судьбу художника в буржуазном обществе («Плохо прикованный Прометей», 1899), фальшь и распад буржуазной семьи, дал сатиру на католицизм и ханжество («Подземелья Ватикана», 1914) и создал ряд образов молодых людей, отразивших бесперспективность капитализма для выявления творческой личности. Скепсис и противоречивость А. Жида проявились в его стиле, в ироническом жанре «соти», в его так называемом «классицизме».
Более реальное и острое отображение нашла Третья республика в творчестве А. Франса (см.) i, который в довоенный период явился крупнейшим представителем Ф. л. Буржуазный писатель, Франс видел неизбежность крушения буржуазного общества и презирал его современное вырождение, однако пессимистически оценивая будущее человечества. Отсюда его уход в скептический эпикуреизм, в любование культурными ценностями, отсюда его излюбленные образы одиноких мыслителей («Взгляды аббата Т. Куаньяра» и др.). Политическая активизация Франса на рубеже 20 века выразилась и в его участии в деле Дрейфуса и в резкости его сатиры на правящие классы Третьей республики («Современная история», 1897—1901). Отсюда и сближение Франса с социализмом («На белом камне», 1905; «За пролетариат», 1905), хотя и социализмом «мирного» типа. Понимание Франсом распада капитализма и его неверие в революцию и в будущее выразились в романах о круговороте истории («Остров Пингвинов», 1908; «Восстание ангелов», 1914).
Позднейшие симпатии Франса к коммунизму и русской революции подчеркивают попытки этого «мастера культуры» выйти за пределы своего класса.
Наступление империализма и связанное с ним обострение социальных противоречий вызвало оппозиционные настроения в мелкобуржуазной литературе, на рубеже 20 века часто выражавшиеся в своеобразном мелкобуржуазном «народничестве» (типичны в это время попытки создания рабочего театра и рабочих университетов). С начала века наметилась дифференциация мелкобуржуазных писателей. Открытый переход части их в лагерь империализма наиболее ярко выразился в пути Ш.
Пеги (см.), которого сейчас усиленно поднимают на щит франц. фашисты. Пеги, основатель «Cahiers de la Quinzaine», журнала оппозиционной интеллигенции, начал с социализма, с бичующей критики разложения франц. буржуазной демократии и парламентаризма. Но, не найдя реальных сил для борьбы, он в поисках их обратился к национализму, католицизму, в итоге став идеологом националистической и католической реакции («Наша родина», «Наша, молодость», «Мистерии о Жанне д’Арк»). Писатели наиболее низовых и демократических слоев мелкой буржуазии отображали нищету и страдания тех полупролетарских низов' откуда, они сами часто выходили, — таковы М. Оду,
