последующая экономическая структура является ключом к полному пониманию предыдущего, подобно тому как «анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны» (там же, стр. 195).
Советская экономика ставит на место капиталистических законов развития новые, принципиально иные, экономические законы и принципиально изменяет взаимоотношение экономики и политики. В период диктатуры пролетариата государство, политическая власть, все более превращается в орган, не только подавляющий . сопротивление враждебных классов, но и управляющий хозяйством, поскольку обобществление средств производства носит характер их «пролетарской национализации» (Программа Коминтерна). Вытекающая из общественной собственности на средства производства необходимая планомерность развития экономики требует, чтобы движение этой экономики совершалось под организованным руководством господствующего рабочего класса.
Это руководство пролетариата осуществляется через аппарат государственной власти и ее экономическую политику. Таким образом осуществление определенной экономической политики, вытекающей из ленинского анализа задач пролетариата, из генеральной линии коммунистической партии, становится необходимым условием революционной переделки унаследованной от капитализма экономики и построения социалистического общества. В условиях диктатуры пролетариата попытка отделения политической экономии от экономической политики, как особых научных дисциплин, является ненаучной, марксистски не выдержанной. Это особое единство экономики и экономической политики при активной роли последней проходит красной нитью также через историю советского хозяйства, советские отраслевые экономические науки и экономическую географию советского хозяйства.
В специальных («отраслевых») Э. н. происходит такой же переворот, как и в политической экономии и истории хозяйственного развития. Меняются прежде всего качественно объекты этих наук. Старый характер отраслей народного хозяйства ломается, место буржуазных отношений занимают новые, социалистические отношения, взаимное отношение отдельных отраслей между собой и ко всему экономическому целому коренным образом изменяется. Самые «отрасли» оказываются чем-то новым; так например, социалистическая гос. промышленность означает не только иную природу отношений людей в промышленном производстве, не только уничтожает категории промышленного капитала, но и находится в других отношениях к сел. х-ву, являясь ведущим началом его социалистического преобразования. Такое же превращение испытывает далее с. х-во (напр. новое отношение мелкого товарного и крупного колхозного и совхозного хозяйства, новое отношение с. х-ва к сфере обращения и т. д.). То же происходит далее с торговлей, транспортом, кредитом,' финансами. Во всех этих сферах прокладывает себе дорогу новое отношение экономики и политики, требуя модификации самого научного исследования.
Экономическая география становится наукой о плановом размещении производства в данных географических условиях, в соответствии с характером социалистической экономики, о планомерном, наиболее полном исполь 300
зовании диктатурой пролетариата всех естественных производительных сил для полного подчинения сил природы человеку. Экономическая география переходного периода показывает также социалистическое преобразование отсталых окраин и национальных районов.
Став хозяином страны, руководя всем народным хозяйством, пролетариат оказывается впервые практически заинтересованным в специальном изучении особенностей всех сфер и отраслей хозяйства для наиболее быстрой и правильной социалистической перестройки этих отраслей. Все специальные («отраслевые») науки (экономика промышленности, труда, транспорта, сел. х-ва и т. д.) развиваются при диктатуре пролетариата быстрым темпом. Марксистско-ленинская теория далеко продвинулась вперед, расчищая себе новые пути беспощадной критикой всех буржуазных теорий.
Идеологическая борьба пролетариата в период его диктатуры в области Э. н. Развитие
марксистско-ленинской науки в период диктатуры пролетариата не могло проходить и не проходит иначе, как в ожесточенной борьбе на теоретическом фронте со всеми буржуазными и мелкобуржуазными влияниями и предрассудками. Эта теоретическая борьба является не чем иным, как проявлением на теоретическом фронте общего обострения классовой борьбы в период диктатуры пролетариата.
Буржуазные экономисты, меньшевики и эсеры (Юровский, Кондратьев, Чаянов, Базаров, Громан и др.) в своих произведениях всячески пытались перенести законы капитализма на экономику советского хозяйства. Идеалистическая система взглядов, которой подменял марксизм меньшевик Рубин (см.), не только поддерживала отрицание Э. н. за историческими границами капиталистического способа производства, но своими талмудизированными абстракциями, своей насквозь гнилой кантианско-идеалистической методологией отвлекала советских экономистов от развития марксистско-ленинской политической экономии, от реальных проблем социалистического строительства. Буржуазные экономисты всячески старались при этом создать «свои» курсы по экономике нашей промышленности, сельского хозяйства, кредита и т. д. Они пытались утверждать господство закона стоимости, рыночных отношений и рыночного равновесия над развитием советского хозяйства, защищали теорию устойчивости мелкого крестьянского хозяйства, подменяли марксову теорию воспроизводства (в ее применении к переходному периоду) знаменитой «теорией равновесия» (см. Равновесия теория). Не чем иным, как формой влияния буржуазной идеологии, явилось в свое время и распространение богдановщины. Богданов и его последователи выставили своим теоретическим знаменем подчинение советского хозяйства общим универсальным надисторическим законам. Во главе этих «универсальных законов» ставился закон стоимости (логически и исторически неразрывно связанный лишь с товарным хозяйством). В связи с богдановской механической теорией «энергетического баланса» между обществом и средой этот специфически исторический закон извращался и возводился богдановцами в общий надисторический закон «физиологиче-
