25 Спокойствію онъ учитъ и умѣнью,
Сковавъ себя, не чувствовать цѣпей,
Поработивъ безумящія страсти
Смотрѣть на міръ какъ на видѣнья сна,
Въ величіи безгласнаго затона
30 Молчать и быть въ безвѣтріи души,
Онъ былъ красивъ, и въ часъ его кончины
Цвѣточный дождь низлился на него.
Другой—своей недовершенной жизнью—
Взрываетъ въ сердцѣ скрытые ключи,
35 Звенящій стонъ любви и состраданья,
Любви, но не спокойной, а какъ крикъ,
Въ ночи ведущій къ зареву пожара,
Велящій быть въ борьбѣ и бить въ набатъ,
И боль любить, ее благословляя,
40 Гвоздями прибивать себя къ кресту.
Но только-что предсталъ онъ какъ распятый,
Онъ вдругъ проходитъ съ малыми дѣтьми,
И съ ними шутитъ, птица въ стаѣ птичекъ,
И онъ сидитъ пируя на пиру,
45 Въ хмѣльной напитокъ воду превращаетъ,
Блудницѣ отпустилъ ея грѣхи,
Разбойнику сказалъ: „Ты будешь въ Царствѣ“,
И насъ ведетъ какъ духовъ по водѣ.
Угадчивый, смутительно-утайный,
50 Который, говоря, не говоритъ,
А только намекаетъ, обѣщая,
Узывчивый, какъ дальняя свирѣль,
Его покинешь, вдругъ онъ вновь съ тобою,
И вѣришь, и опять идешь за нимъ,
55 И вдругъ умѣетъ онъ промолвить слово,
Что хочешь ты услышать въ крайній мигъ.
Но тотъ другой, безгласнымъ чарованьемъ,
Не меркнетъ онъ, свѣтясь въ своихъ вѣкахъ,
Бросая бѣлый свѣтъ, поетъ безмолвно,
60 Глядитъ въ себя, весь отрицая міръ,
И подойдя къ такому изваянью,
Глядишь въ себя и видишь въ первый разъ,
Что міръ не міръ, а только привидѣнье,
А ты есть міръ, и вѣрно все въ тебѣ.
65 Къ тому я приближаюсь и къ другому,
И отъ обоихъ молча ухожу
Свѣтлѣй себя, сильнѣе, и красивѣй,
Но слышу—жажду я не погасилъ.
И сильнымъ, что смиренье возлюбили,
70 Слагаю я безхитростную пѣснь,
Не облекая чувство въ звонъ созвучій,
Не замыкая стихъ свой остріемъ.
Я говорю: И красота покоя,
И чары отреченья чужды мнѣ,
75 Я знаю ихъ въ моей размѣрной долѣ,
Но чувствую, что третій есть исходъ,
И въ немъ я какъ пчела въ цвѣткѣ и въ ульѣ,
И въ немъ я птица въ летѣ и въ гнѣздѣ,
И въ немъ я стебель пьющій и дающій,
80 И Солнце мой учитель въ небесахъ.
Я выхожу весною ранней въ поле,
И онъ со мной, помощникъ вѣрный, конь,
И я, соху ведя, пронзаю глыбы,
А жаворонокъ сверху мнѣ поетъ.
85 О, вейся, вейся, жаворонокъ выше,
И пой псалмы звучнѣе, чѣмъ въ церквахъ,
И свей изъ тонкихъ травокъ для подруги
И для птенцовъ завѣтное гнѣздо.
25 Спокойствию он учит и уменью,
Сковав себя, не чувствовать цепей,
Поработив безумящие страсти
Смотреть на мир как на виденья сна,
В величии безгласного затона
30 Молчать и быть в безветрии души,
Он был красив, и в час его кончины
Цветочный дождь низлился на него.
Другой — своей недовершённой жизнью —
Взрывает в сердце скрытые ключи,
35 Звенящий стон любви и состраданья,
Любви, но не спокойной, а как крик,
В ночи ведущий к зареву пожара,
Велящий быть в борьбе и бить в набат,
И боль любить, её благословляя,
40 Гвоздями прибивать себя к кресту.
Но только что предстал он как распятый,
Он вдруг проходит с малыми детьми,
И с ними шутит, птица в стае птичек,
И он сидит пируя на пиру,
45 В хмельной напиток воду превращает,
Блуднице отпустил её грехи,
Разбойнику сказал: «Ты будешь в Царстве»,
И нас ведёт как духов по воде.
Угадчивый, смутительно-утайный,
50 Который, говоря, не говорит,
А только намекает, обещая,
Узывчивый, как дальняя свирель,
Его покинешь, вдруг он вновь с тобою,
И веришь, и опять идёшь за ним,
55 И вдруг умеет он промолвить слово,
Что хочешь ты услышать в крайний миг.
Но тот другой, безгласным чарованьем,
Не меркнет он, светясь в своих веках,
Бросая белый свет, поёт безмолвно,
60 Глядит в себя, весь отрицая мир,
И подойдя к такому изваянью,
Глядишь в себя и видишь в первый раз,
Что мир не мир, а только привиденье,
А ты есть мир, и верно всё в тебе.
65 К тому я приближаюсь и к другому,
И от обоих молча ухожу
Светлей себя, сильнее, и красивей,
Но слышу — жажду я не погасил.
И сильным, что смиренье возлюбили,
70 Слагаю я бесхитростную песнь,
Не облекая чувство в звон созвучий,
Не замыкая стих свой остриём.
Я говорю: И красота покоя,
И чары отреченья чужды мне,
75 Я знаю их в моей размерной доле,
Но чувствую, что третий есть исход,
И в нём я как пчела в цветке и в улье,
И в нём я птица в лёте и в гнезде,
И в нём я стебель пьющий и дающий,
80 И Солнце мой учитель в небесах.
Я выхожу весною ранней в поле,
И он со мной, помощник верный, конь,
И я, соху ведя, пронзаю глыбы,
А жаворонок сверху мне поёт.
85 О, вейся, вейся, жаворонок выше,
И пой псалмы звучнее, чем в церквах,
И свей из тонких травок для подруги
И для птенцов заветное гнездо.
