Эта слюна и эта влага есть потомство мое, которое даю тебѣ, сказала мертвая голова.—Вотъ голова моя перестанетъ говорить, ибо это лишь мертвая голова, уже не имѣющая плоти.
И голова самыхъ великихъ владыкъ, ежели мертвая, есть такова же; ибо только плоть есть то, что украшаетъ лицо: отсюда-то страхъ, что нападаетъ на людей въ часъ смертный, по причинѣ костей, которыя однѣ остаются по смерти.
Есть точно такъ же сыны, существо коихъ есть какъ слюна и влага, будутъ ли то сыны властителя, или художника, или глашатая краснорѣчиваго, влага, что не теряется, но переходитъ изъ рода въ родъ, такъ что не гаснетъ въ народѣ потомство властителя и художника и краснорѣчиваго; и остаются такъ дочери и сыновья, и такъ я поступилъ съ тобой.
Вернись же къ свѣту Солнца и будь на землѣ; ты не умрешь. Вѣрь слову моему, и такъ да будетъ, промолвила голова Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу. Все же это было такъ устроено по волѣ и повелѣнію Урагана, Молніи въ изломѣ и Ударной Молніи.
И вернулась домой юная дѣвушка, въ тотъ, многими наполненный предвѣщаніями, домъ. И тотчасъ же зачала она въ чревѣ своемъ одною силою слюны; и таково было зачатіе Гунахпу и Сбаланкэ.
Домой прибыла дѣвушка, и по истеченіи шести мѣсяцевъ съ подозрѣніемъ сталъ смотрѣть на нее отецъ ея, и Кучумаквикъ было имя ея отца, Кровь Соединенная.
И потомъ отецъ ея сталъ смотрѣть на дѣвушку съ наибольшимъ вниманіемъ, ибо замѣтилъ онъ, что носитъ ребенка она во чревѣ своемъ. И тогда цари Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ собрались на совѣтъ съ Кучумаквикомъ.
Вотъ моя дочь—съ тяжестью въ чревѣ своемъ, о, цари, сказалъ Кучумаквикъ, и по-истинѣ въ томъ для меня есть поношеніе.—Хорошо,—отвѣтилъ ихъ ротъ,—ея ротъ изслѣдуй, и если не скажетъ, да будетъ предана она смерти и да принесутъ ее въ жертву далеко отсюда.—Весьма хорошо, владыки мои,—отвѣтилъ онъ.
И тогда спросилъ онъ у дочери своей: Отъ кого это ребенокъ, что ты носишь во чревѣ своемъ, дочь моя?—Но она отвѣчала: У меня нѣтъ ребенка, о, владыка и отецъ мой, нѣтъ мужчины, коего лицо я бы познала.
Онъ прибавилъ: А, такъ ты значитъ во-истину блудница! Унесите ее, Мужи Повелительные, и смертью заставьте ее помереть; принесите
Эта слюна и эта влага есть потомство мое, которое даю тебе, сказала мертвая голова. — Вот голова моя перестанет говорить, ибо это лишь мертвая голова, уже не имеющая плоти.
И голова самых великих владык, ежели мертвая, есть такова же; ибо только плоть есть то, что украшает лицо: отсюда-то страх, что нападает на людей в час смертный, по причине костей, которые одни остаются по смерти.
Есть точно так же сыны, существо коих есть как слюна и влага, будут ли то сыны властителя, или художника, или глашатая красноречивого, влага, что не теряется, но переходит из рода в род, так что не гаснет в народе потомство властителя и художника и красноречивого; и остаются так дочери и сыновья, и так я поступил с тобой.
Вернись же к свету Солнца и будь на земле; ты не умрешь. Верь слову моему, и так да будет, промолвила голова Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу. Всё же это было так устроено по воле и повелению Урагана, Молнии в изломе и Ударной Молнии.
И вернулась домой юная девушка, в тот, многими наполненный предвещаниями, дом. И тотчас же зачала она в чреве своем одною силою слюны; и таково было зачатие Гунахпу и Сбаланкэ.
Домой прибыла девушка, и по истечении шести месяцев с подозрением стал смотреть на нее отец её, и Кучумаквик было имя её отца, Кровь Соединенная.
И потом отец её стал смотреть на девушку с наибольшим вниманием, ибо заметил он, что носит ребенка она во чреве своем. И тогда цари Гун-Камэ и Вукуб-Камэ собрались на совет с Кучумаквиком.
Вот моя дочь — с тяжестью в чреве своем, о, цари, сказал Кучумаквик, и поистине в том для меня есть поношение. — Хорошо, — ответил их рот, — её рот исследуй, и если не скажет, да будет предана она смерти и да принесут ее в жертву далеко отсюда. — Весьма хорошо, владыки мои, — ответил он.
И тогда спросил он у дочери своей: От кого это ребенок, что ты носишь во чреве своем, дочь моя? — Но она отвечала: У меня нет ребенка, о, владыка и отец мой, нет мужчины, коего лицо я бы познала.
Он прибавил: А, так ты значит воистину блудница! Унесите ее, Мужи Повелительные, и смертью заставьте ее помереть; принесите
