подобный, но болѣе чистой и искупленной природы, ангелъ золотой съ развѣвающимися волосами, сильный и порывчатый, ухватилъ одну горсть шаровъ, закрутилъ ее какъ радугу огнистую, и повлекъ за собой.
И въ тотъ часъ три ангела, солнечный, мѣсячный, и шаровой, межь собой соприкоснувшись, установили между собой первый законъ зависимости, помощи, и вѣса, а я съ тѣхъ поръ время освѣщеное началъ называть днемъ, а часъ, лишенный свѣтлости, назвалъ ночью. Вѣка минули, о, Господи, а духъ мой ни одного изъ тѣхъ дней минувшихъ не опочилъ, но, безпрерывно работая, мысль новую о формѣ замѣнялъ въ форму, согласовавшись со словомъ шаровымъ, установлялъ законъ, а потомъ закону поддавался собственному, дабы на такъ заложенномъ фундаментѣ всталъ и новыя высшія дороги духу обмыслилъ.
И ужь, въ скалахъ, о, Господи, лежитъ духъ, какъ изваянье законченной красоты, еще спящій, но уже уготованный на формы человѣчества, а радугою мысли Божеской повитый какъ бы шестиразной гирляндой. Изъ бездны той онъ вынесъ вѣдѣніе математическое формъ и чиселъ, которое доселѣ заложено наиболѣе глубоко въ сокровищницѣ духа, и сдается, что вложено въ духъ безъ какого-либо его вѣдѣнія объ этомъ и заслуги; но Ты знаешь, Господи, что форма алмазная сложилась изъ живыхъ, а воды начали литься изъ видимыхъ, слегка связанныхъ и учащихся равновѣсію, а на шарѣ все было жизнью и перемѣной; а того, что нынѣ зовемъ смертью, то есть переходомъ духа изъ формы до формы, не было.
Вотъ призываю предъ Тебя, Боже мой, тѣ кристаллы твердые, первые нѣкогда тѣла духа нашего, нынѣ уже всякимъ движеніемъ покинутые, а еще живыми тучами и молніями увѣнчанные; ибо это суть Египтяне первой природы, что на тысячи лѣтъ строили себѣ тѣла, движеніе воспрезрили, въ длительность только влюбились и покой. Сколько-жь Тебѣ, Господи, перуновъ было нужно, бьющихъ въ базальтовыя скалы перваго міра, сколько огней подземныхъ, сколько трясеній, чтобы тѣ кристаллы Ты разбилъ и замѣнилъ въ прахъ земной, что нынѣ есть лишь дребезги первыхъ, чрезъ притяженіе духа поставленныхъ, исполиновъ! Повелѣлъ ли Духу самому уничтожиться? Или пораженный Самъ валилъ на себя построенные своды? Пока изъ расколотыхъ скалъ не досталъ огня, искры первой, которая, можетъ, Мѣсяцу великому подобна, выбѣжала изъ грохота камней, превратилась въ столбъ огненный, и стала на землѣ какъ ангелъ-уничтожитель, и понынѣ
подобный, но более чистой и искупленной природы, ангел золотой с развевающимися волосами, сильный и порывчатый, ухватил одну горсть шаров, закрутил ее как радугу огнистую, и повлек за собой.
И в тот час три ангела, солнечный, месячный, и шаровой, меж собой соприкоснувшись, установили между собой первый закон зависимости, помощи, и веса, а я с тех пор время освещеное начал называть днем, а час, лишенный светлости, назвал ночью. Века минули, о, Господи, а дух мой ни одного из тех дней минувших не опочил, но, беспрерывно работая, мысль новую о форме заменял в форму, согласовавшись со словом шаровым, установлял закон, а потом закону поддавался собственному, дабы на так заложенном фундаменте встал и новые высшие дороги духу обмыслил.
И уж, в скалах, о, Господи, лежит дух, как изваянье законченной красоты, еще спящий, но уже уготованный на формы человечества, а радугою мысли Божеской повитый как бы шестиразной гирляндой. Из бездны той он вынес ведение математическое форм и чисел, которое доселе заложено наиболее глубоко в сокровищнице духа, и сдается, что вложено в дух без какого-либо его ведения об этом и заслуги; но Ты знаешь, Господи, что форма алмазная сложилась из живых, а воды начали литься из видимых, слегка связанных и учащихся равновесию, а на шаре всё было жизнью и переменой; а того, что ныне зовем смертью, то есть переходом духа из формы до формы, не было.
Вот призываю пред Тебя, Боже мой, те кристаллы твердые, первые некогда тела духа нашего, ныне уже всяким движением покинутые, а еще живыми тучами и молниями увенчанные; ибо это суть Египтяне первой природы, что на тысячи лет строили себе тела, движение воспрезрили, в длительность только влюбились и покой. Сколько ж Тебе, Господи, перунов было нужно, бьющих в базальтовые скалы первого мира, сколько огней подземных, сколько трясений, чтобы те кристаллы Ты разбил и заменил в прах земной, что ныне есть лишь дребезги первых, чрез притяжение духа поставленных, исполинов! Повелел ли Духу самому уничтожиться? Или пораженный Сам валил на себя построенные своды? Пока из расколотых скал не достал огня, искры первой, которая, может, Месяцу великому подобна, выбежала из грохота камней, превратилась в столб огненный, и стала на земле как ангел-уничтожитель, и поныне
