еще лежитъ въ глубинѣ земной, подъ седьмидневной работъ нашихъ и праховъ скорлупой.
Въ тотъ-то часъ, о, Господи, первые, а ужь идущіе къ Тебѣ, Духи въ мукѣ огненной сложили Тебѣ первую жертву. Пожертвовали себя на смерть. То же, что для нихъ смертію было, въ очахъ Твоихъ, о, Боже, было только успеніемъ Духа въ одной, и пробужденіемъ его въ другой, болѣе законченной, формѣ, безъ какого-либо вѣдѣнія о прошломъ и безъ какой-либо предсонной памяти. И первая жертва того слизняка, который просилъ Тебя, Боже, чтобы Ты ему въ обломкѣ каменнаго вещества полнѣйшею жизнью развеселиться позволилъ, а потомъ смертью уничтожилъ, была какъ бы образомъ жертвы Господа Христа, и неутраченной осталась; ибо Ты, Господи, наградилъ ту смерть, появившуюся въ природѣ въ первый разъ, даромъ который нынѣ мы называемъ тѣломъ живымъ. Изъ той смерти, какъ изъ жертвы наипервѣйшей, породилось наипервѣйшее возстанье изъ мертвыхъ. Изъ ласки же Твоей, Господи, приданою осталась духу чудесная мощь сотворенья подобной себѣ формы, черезъ каковую силу въ разныхъ числахъ объединенные, духи, сталкиваясь другъ съ другомъ и разжигая свою мощь, сдѣлались творцами формъ себѣ подобныхъ.
Умирать и возставать изъ мертвыхъ Духи начали, а ужь не слагаться, литься, соединяться, и растворяться въ газы. А хотя я знаю, Господи, что вложенный въ искру духъ мой въ камнѣ уже жилъ цѣликомъ, для моихъ, однако, скудныхъ очей, лишь отъ той впервые смерти и отъ первой той жертвы смертельной, Духъ, видимо, жить начинаетъ и братомъ моимъ становится.
Итакъ, одно пожертвованіе собою Духа на смерть, съ цѣлой силой любви и воли содѣянное, создало потомство безчисленныхъ формъ, дива твореній, которыя я нынѣ устами человѣческими не исчислю Тебѣ Боже; но Ты знаешь о всѣхъ, ибо ни одна послѣдующая форма не народилась изъ предъидущей безъ вѣдѣнія Твоего. Ты духа просящаго взялъ сперва въ руки Твои, выслушалъ дѣтскія желанія его и сообразно съ волею—новою его формой надѣлилъ. А мудрыя и дѣтскія съ тѣмъ суть эти Формы. Ибо каждый духъ долгимъ терпѣніемъ въ домѣ своемъ, и стѣсненьемъ его дочаснымъ мучимый, вѣдалъ и со слезами просилъ Тебя, Боже, о поправленіи стѣнъ его убогихъ, и были ли тѣ слезы изъ жемчуга или изъ алмаза, всегда что-нибудь жертвовалъ Тебѣ, Господи, изъ прошлыхъ спокойствій своихъ и изъ сокровищъ своихъ, чтобы больше взялъ для Духа по потребѣ его.
еще лежит в глубине земной, под седьмидневной работ наших и прахов скорлупой.
В тот-то час, о, Господи, первые, а уж идущие к Тебе, Духи в муке огненной сложили Тебе первую жертву. Пожертвовали себя на смерть. То же, что для них смертию было, в очах Твоих, о, Боже, было только успением Духа в одной, и пробуждением его в другой, более законченной, форме, без какого-либо ведения о прошлом и без какой-либо предсонной памяти. И первая жертва того слизняка, который просил Тебя, Боже, чтобы Ты ему в обломке каменного вещества полнейшею жизнью развеселиться позволил, а потом смертью уничтожил, была как бы образом жертвы Господа Христа, и неутраченной осталась; ибо Ты, Господи, наградил ту смерть, появившуюся в природе в первый раз, даром который ныне мы называем телом живым. Из той смерти, как из жертвы наипервейшей, породилось наипервейшее восстанье из мертвых. Из ласки же Твоей, Господи, приданою осталась духу чудесная мощь сотворенья подобной себе формы, через каковую силу в разных числах объединенные, духи, сталкиваясь друг с другом и разжигая свою мощь, сделались творцами форм себе подобных.
Умирать и восставать из мертвых Духи начали, а уж не слагаться, литься, соединяться, и растворяться в газы. А хотя я знаю, Господи, что вложенный в искру дух мой в камне уже жил целиком, для моих, однако, скудных очей, лишь от той впервые смерти и от первой той жертвы смертельной, Дух, видимо, жить начинает и братом моим становится.
Итак, одно пожертвование собою Духа на смерть, с целой силой любви и воли содеянное, создало потомство бесчисленных форм, дива творений, которые я ныне устами человеческими не исчислю Тебе Боже; но Ты знаешь о всех, ибо ни одна последующая форма не народилась из предыдущей без ведения Твоего. Ты духа просящего взял сперва в руки Твои, выслушал детские желания его и сообразно с волею — новою его формой наделил. А мудрые и детские с тем суть эти Формы. Ибо каждый дух долгим терпением в доме своем, и стесненьем его дочасным мучимый, ведал и со слезами просил Тебя, Боже, о поправлении стен его убогих, и были ли те слезы из жемчуга или из алмаза, всегда что-нибудь жертвовал Тебе, Господи, из прошлых спокойствий своих и из сокровищ своих, чтобы больше взял для Духа по потребе его.
