перь ужъ на сотни и сотни лѣтъ въ тѣхъ странахъ, гдѣ еще донынѣ чувствуются тѣни Атлантиды, слова любви и предсмертныя слова будутъ говориться людьми на томъ языкѣ, на которомъ грезили и думали Кальдеронъ и Шекспиръ, Свифтъ и Сервантесъ.
Суинбёрнъ хорошо говоритъ, что у Англійскихъ поэтовъ Шекспировской эпохи въ ихъ сладостно-текучемъ внезапно-самопроизвольномъ краснорѣчіи господствовала птичья нота страстной мелодіи.
Атлантида—вулканъ, Египетъ—стебель-загадка, Мексика-Майя—узорный пламяцвѣтъ, Индія—многовѣтвистость, Китай—подсолнечникъ, Халдея—семизвѣздіе, Ассирія—львиный ревъ, Іудея—запахъ крови, Эллада—человѣкъ, Римъ—городъ, Скандинавія—сказка въ грозу, Славянство—свирѣль.
Раздѣльная черта между Испаніей и Италіей: лучшій поэтъ католической Испаніи, Кальдеронъ, поэтически переживая Адъ и Чистилище, остается одинъ лицомъ къ лицу съ своей совѣстью и пишетъ autos sacramentales или драмы въ родѣ El Purgatorio da San Patricio,—лучшій поэтъ католической Италіи, Данте, проходитъ роковыя области въ обществѣ язычника Виргилія.
Іосифъ Волоколамскій говоритъ о такъ называемыхъ Жидовствующихъ, что они: «прилежали звѣздозаконію». Если у насъ еще осталась какая-нибудь надежда, что Человѣчество, износивъ всѣ свои религіи, создастъ какую-либо новую, это будетъ несомнѣнно опять и опять звѣздозаконіе. Религія звѣздъ и цвѣтовъ. Она уже многимъ и снится. Быть можетъ уже и совсѣмъ близка.
Какъ гласитъ старое слово: «Русскіе люди прелестни и падки на волхвованіе». Я считаю это добрымъ для насъ предзнаменованіемъ. Изъ всѣхъ существующихъ нынѣ на Землѣ расъ, только Славянская находится въ дѣйственно-рождающемъ циклѣ. Всѣ другія лишь повторяютъ и продолжаютъ себя однотонно. Впрочемъ, я говорю лишь о бѣлой и желтой краскѣ. Въ Черной расѣ, какъ въ Ночи, скрывается много неожиданностей.
«Химера въ бронѣ изъ огней»,—говоритъ Виргилій. Вотъ формула для нашей все-Европейской игры въ солдатики, которая называется милитаризмомъ. Наша химера—самая грубая изъ химеръ, ибо мы всегда соединяемъ ее съ сопутствующимъ христіанскимъ лицемѣріемъ и несемъ желѣзо въ такія страны, какъ Перу, гдѣ жили среди золота и цвѣтовъ. Быть можетъ, наши мысли станутъ краснорѣчивѣе и оригинальнѣе, когда у Черныхъ царей будутъ Бѣлыя служанки.
Мы не умѣемъ быть такими существенно-мѣткими въ словахъ, какими умѣли быть наши предки, во-истину чувствовавшіе когда они о чемъ-нибудь говорили. У кого изъ современныхъ писателей найдешь такое количество формулъ на маломъ протяженіи, какъ, напримѣръ, въ «Словѣ о злобахъ женскихъ» (17-й вѣкъ)? Надпись къ лубочной картинкѣ: «Что есть жена?.. Прелестямъ источникъ, хоругвь адова, ниспадаемое желаніе, покоище зміино, діаволь увѣтъ, темный вождь, муцѣ вѣчнѣй подательнице».
перь уж на сотни и сотни лет в тех странах, где еще доныне чувствуются тени Атлантиды, слова любви и предсмертные слова будут говориться людьми на том языке, на котором грезили и думали Кальдерон и Шекспир, Свифт и Сервантес.
Суинбёрн хорошо говорит, что у Английских поэтов Шекспировской эпохи в их сладостно-текучем внезапно-самопроизвольном красноречии господствовала птичья нота страстной мелодии.
Атлантида — вулкан, Египет — стебель-загадка, Мексика-Майя — узорный пламяцвет, Индия — многоветвистость, Китай — подсолнечник, Халдея — семизвездие, Ассирия — львиный рев, Иудея — запах крови, Эллада — человек, Рим — город, Скандинавия — сказка в грозу, Славянство — свирель.
Раздельная черта между Испанией и Италией: лучший поэт католической Испании, Кальдерон, поэтически переживая Ад и Чистилище, остается один лицом к лицу с своей совестью и пишет autos sacramentales или драмы вроде El Purgatorio da San Patricio, — лучший поэт католической Италии, Данте, проходит роковые области в обществе язычника Вергилия.
Иосиф Волоколамский говорит о так называемых Жидовствующих, что они: «прилежали звездозаконию». Если у нас еще осталась какая-нибудь надежда, что Человечество, износив все свои религии, создаст какую-либо новую, это будет несомненно опять и опять звездозаконие. Религия звезд и цветов. Она уже многим и снится. Быть может уже и совсем близка.
Как гласит старое слово: «Русские люди прелестни и падки на волхвование». Я считаю это добрым для нас предзнаменованием. Из всех существующих ныне на Земле рас, только Славянская находится в действенно-рождающем цикле. Все другие лишь повторяют и продолжают себя однотонно. Впрочем, я говорю лишь о белой и желтой краске. В Черной расе, как в Ночи, скрывается много неожиданностей.
«Химера в броне из огней», — говорит Вергилий. Вот формула для нашей все-Европейской игры в солдатики, которая называется милитаризмом. Наша химера — самая грубая из химер, ибо мы всегда соединяем ее с сопутствующим христианским лицемерием и несем железо в такие страны, как Перу, где жили среди золота и цветов. Быть может, наши мысли станут красноречивее и оригинальнее, когда у Черных царей будут Белые служанки.
Мы не умеем быть такими существенно-меткими в словах, какими умели быть наши предки, воистину чувствовавшие когда они о чём-нибудь говорили. У кого из современных писателей найдешь такое количество формул на малом протяжении, как, например, в «Слове о злобах женских» (17-й век)? Надпись к лубочной картинке: «Что есть жена?.. Прелестям источник, хоругвь адова, ниспадаемое желание, покоище змиино, диаволь увет, темный вождь, муце вечней подательнице».
