Въ душахъ есть все, что есть въ небѣ, и много иного.
Въ этой душѣ создалось первозданное Слово!
Гдѣ, какъ не въ ней,
Замыслы встали безмѣрною тучей, 5 Нѣжность возникла усладой пѣвучей,
Совѣсть, свѣтильникъ опасный и жгучій,
Вспышки и блески различныхъ огней,—
Гдѣ, какъ не въ ней,
Бури проносятся мысли могучей! 10 Небо не тамъ,
Въ этихъ кошмарныхъ глубинахъ пространства,
Гдѣ создаю я и снова создамъ
Звѣзды, одѣтыя блескомъ убранства,
Вѣчно идущихъ по тѣмъ же путямъ,— 15 Пламенный знакъ моего постоянства.
Небо—въ душевной моей глубинѣ,
Тамъ, далеко, еле зримо, на днѣ.
Дивно и жутко—уйти въ запредѣльность,
Страшно мнѣ въ пропасть души заглянуть, 20 Страшно—въ своей глубинѣ утонуть.
Все́ въ ней слилось въ безконечную цѣльность,
Только душѣ я молитвы пою,
Только одну я люблю безпредѣльность,
Душу мою!
Тот же текст в современной орфографии
II. В ДУШАХ ЕСТЬ ВСЁ
1
В душах есть всё, что есть в небе, и много иного.
В этой душе создалось первозданное Слово!
Где, как не в ней,
Замыслы встали безмерною тучей, 5 Нежность возникла усладой певучей,
Совесть, светильник опасный и жгучий,
Вспышки и блески различных огней, —
Где, как не в ней,
Бури проносятся мысли могучей! 10 Небо не там,
В этих кошмарных глубинах пространства,
Где создаю я и снова создам
Звёзды, одетые блеском убранства,
Вечно идущих по тем же путям, — 15 Пламенный знак моего постоянства.
Небо — в душевной моей глубине,
Там, далеко, еле зримо, на дне.
Дивно и жутко — уйти в запредельность,
Страшно мне в пропасть души заглянуть, 20 Страшно — в своей глубине утонуть.
Всё в ней слилось в бесконечную цельность,
Только душе я молитвы пою,
Только одну я люблю беспредельность,
Душу мою!
