Страница:Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома, 1908.djvu/255

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 223 —

надлежитъ ему, и ее отдадутъ ему, а онъ свезетъ ее на югъ. Они знаютъ по какой дорогѣ мы поѣдемъ сегодня ночью и будутъ гнаться за нами. Ихъ человѣкъ шесть или восемь. Ну, какъ же вы рѣшите, что дѣлать?

Группа людей, застывшихъ въ различныхъ позахъ, но окончаніи этого разсказа, была достойна кисти художника. Рахиль Галлидэй, оторвавшаяся отъ приготовленія бисквита, чтобы послушать Финеаса, стояла, поднявъ кверху запачканныя мукой руки, съ выраженіемъ глубокой скорби на лицѣ. Симеонъ, казалось, крѣпко задумался. Элиза обвила руками шею мужа и смотрѣла ему въ глаза. Джоржъ стоялъ, сжавъ кулаки и сверкая глазами; онъ смотрѣлъ такъ, какъ сталъ бы смотрѣть всякій другой человѣкъ, жену котораго собираются продать съ аукціона, а ребенка отдать негроторговцу, и все это подъ прикрытіемъ законовъ христіанскаго народа.

— Что намъ дѣлать, Джоржъ? — спросила Элиза слабымъ голосомъ.

— Я знаю, что мнѣ дѣлать! — вскричалъ Джоржъ и принялся осматривать свой пистолетъ.

— Такъ, такъ, — проговорилъ Финеасъ, кивая головой Симеону, — ты видишь, къ чему идетъ дѣло.

— Вижу, — вздохнулъ Симеонъ, — и молю Бога, чтобы до этого не дошло.

— Я не хочу никого впутывать въ непріятную исторію ради меня, — сказалъ Джоржъ. — Дайте мнѣ только вашу повозку и укажите дорогу. Мы поѣдемъ одни до слѣдующаго поселка. Джимъ силачъ и храбръ, какъ человѣкъ, доведенный до отчаянья, и я также.

— Это очень хорошо, другъ, — сказалъ Финеасъ, — но тебѣ нуженъ кучеръ. Дерись съ ними, сколько хочешь, но дорогу я знаю лучше тебя.

— Я не хочу впутывать васъ, — проговорилъ Джоржъ.

— Впутывать? — повторилъ Финеасъ, странно усмѣхнувшись. — Когда ты впутаешь меня, пожалуйста, предупреди.

— Финеасъ человѣкъ разумный и опытный, — сказалъ Симеонъ. — Ты хорошо сдѣлаешь, Джоржъ, если будешь слѣдовать его совѣтамъ, и — онъ ласково положилъ руку на плечо Джоржа и указалъ на пистолеты, — не слишкомъ торопись пускать ихъ въ дѣло — молодая кровь горяча.

— Я первый не нападу ни на кого, — сказалъ Джоржъ. Я объ одномъ только прошу, чтобы мнѣ дали уѣхать спокойно; и я уѣду тихо, мирно; но, — онъ остановился, брови его нахмури-


Тот же текст в современной орфографии

надлежит ему, и ее отдадут ему, а он свезет ее на юг. Они знают по какой дороге мы поедем сегодня ночью и будут гнаться за нами. Их человек шесть или восемь. Ну, как же вы решите, что делать?

Группа людей, застывших в различных позах, но окончании этого рассказа, была достойна кисти художника. Рахиль Галлидэй, оторвавшаяся от приготовления бисквита, чтобы послушать Финеаса, стояла, подняв кверху запачканные мукой руки, с выражением глубокой скорби на лице. Симеон, казалось, крепко задумался. Элиза обвила руками шею мужа и смотрела ему в глаза. Джорж стоял, сжав кулаки и сверкая глазами; он смотрел так, как стал бы смотреть всякий другой человек, жену которого собираются продать с аукциона, а ребенка отдать негроторговцу, и всё это под прикрытием законов христианского народа.

— Что нам делать, Джорж? — спросила Элиза слабым голосом.

— Я знаю, что мне делать! — вскричал Джорж и принялся осматривать свой пистолет.

— Так, так, — проговорил Финеас, кивая головой Симеону, — ты видишь, к чему идет дело.

— Вижу, — вздохнул Симеон, — и молю Бога, чтобы до этого не дошло.

— Я не хочу никого впутывать в неприятную историю ради меня, — сказал Джорж. — Дайте мне только вашу повозку и укажите дорогу. Мы поедем одни до следующего поселка. Джим силач и храбр, как человек, доведенный до отчаянья, и я также.

— Это очень хорошо, друг, — сказал Финеас, — но тебе нужен кучер. Дерись с ними, сколько хочешь, но дорогу я знаю лучше тебя.

— Я не хочу впутывать вас, — проговорил Джорж.

— Впутывать? — повторил Финеас, странно усмехнувшись. — Когда ты впутаешь меня, пожалуйста, предупреди.

— Финеас человек разумный и опытный, — сказал Симеон. — Ты хорошо сделаешь, Джорж, если будешь следовать его советам, и — он ласково положил руку на плечо Джоржа и указал на пистолеты, — не слишком торопись пускать их в дело — молодая кровь горяча.

— Я первый не нападу ни на кого, — сказал Джорж. Я об одном только прошу, чтобы мне дали уехать спокойно; и я уеду тихо, мирно; но, — он остановился, брови его нахмури-